ДИАЛОГ КУЛЬТУР
ДИАЛОГ КУЛЬТУР
ДИАЛОГ КУЛЬТУР - , получившее широкое хождение в философской публицистике и эссеистике 20 в. Чаще всего понимается как , влияние, проникновение или отталкивание разных исторических или современных культур, как формы их конфессионального или политического сосуществования. В философских трудах В. С. Библера понятие диалога культур выдвигается в качестве возможного основоположения философии в канун 21 в.
Философия Нового времени от Декарта до Гуссерля явно или неявно определялась в своей основе как . Существующая в ней культуры определеннее всего выражена Гегелем - это идея развития, (само)образования мыслящего духа. Это , снятая в формах существования науки, что характерно для вполне определенной культуры-культуры Нового времени. Однако в действительности культура строится и “развивается” совсем подругому, так что саму науку можно увидеть наоборот, в качестве момента целостной культуры.
Существует , никак не укладывающаяся в схему развития,-это . Нельзя сказать, что Софокл “снят” Шекспиром, а Пикассо “конкретней” (богаче, содержательней) Рембрандта. Напротив, художники прошлого открываются новыми гранями и смыслами в контексте современного искусства. В искусстве “раньше” и “позже” одновременны. Здесь действует не “восхождения”, а композиция драматического произведения. С появлением на сцене нового “персонажа” - произведения, автора, стиля, эпохи-старые не уходят со сцены. Каждый новый персонаж выявляет новые качества и внутренние интенции в персонажах, ранее вышедших на сцену. Помимо пространства произведение искусства предполагает еще одно своего существования: активное взаимоотношение автора и читателя (зрителя, слушателя). Обращенное к возможному читателю произведение искусства и есть произведение диалога через века - ответ автора воображаемому читателю и его к нему как соучастнику человеческого бытия. Композицией, строением произведения автор производит также и своего читателя (зрителя, слушателя), читатель же со своей стороны понимает произведение, лишь поскольку исполняет его, наполняет смыслом, домысливает, дорабатывает, понимает “послание” автора собою, своим самобытным бытием. Он-соавтор. Неизменное произведение содержит в себе каждый раз по-новому исполняемое общения. Культура оказывается формой, в которой историческое человека не исчезает вместе с породившей его цивилизацией, а остается исполненным универсального и неисчерпаемого смысла опытом бытия человека. Культура есть мое бытие, отделенное от меня, воплощенное в произведении, обращенное к другим. Особенность исторического существования искусства есть лишь наглядный всеобщего феномена-бытия в культуре. Те же драматические отношения существуют и в философии. Платон, Николай Кузанский, Декарт, Гегель сходят с (гегелевской) лестницы “развития” на единую сцену всемирного философского симпозиума (как если бы рамки “Афинской школы” Рафаэля бесконечно расширились). Тот же открывается и в сфере нравственности: во внутреннем диалогическом столкновении сопрягаются нравственные перипетии, сосредоточенные в разных образах культуры: герой античности, страстотерпец Средних веков, автор своей биографии в Новое ... Нравственное требует включения в личную со-весть предельных вопросов бытия людей других культур. В том же ключе культуры необходимо понимать и самой науки, которая в 20 в. испытывает “кризис оснований” и сосредоточивает на собственных началах. Она вновь озадачивается элементарными понятиями (пространство , время, множество , событие, жизнь и т. д.), относительно которых допускается равная компетентность Зенона, Аристотеля, Лейбница.
Все эти феномены обретают только как единого Органона культуры. Поэт, Философ, Герой, Теоретик, Мистик - в каждой эпохальной культуре они связаны как персонажи единой драмы и только в этом качестве могут вступить в исторический . Платон современен Канту и может быть его собеседником лишь тогда, когда Платон понят в своем внутреннем общении с Софоклом и Евклидом, а Кант-в общении с Галилеем и Достоевским.
Понятие культуры, по отношению к которому единственно имеет смысл понятие диалога культур, необходимо включает три аспекта.
(1) Культура есть одновременного бытия и общения людей различных-прошлых, настоящих и будущих - культур. Культура становится культурой только в этой одновременности общения разных культур. В отличие от этнографического, морфологического и других понятий культуры, так или иначе понимающих ее как замкнутый в себе изучения,-в концепции диалога культура понимается как открытый су&ьект возможного общения.
(2) Культура - это форма самоопределения индивида в горизонте личности. В формах искусства, философии, нравственности отстраняет готовые, сросшиеся с его существованием схемы общения, разумения, этического решения, сосредоточивается в начале бытия и , где все определенности мира только еще возможны, где открывается иных начал, иных определений мысли и бытия. Эти грани культуры сходятся в одной точке, в точке последних вопросов бытия. Здесь сопрягаются две регулятивные идеи: идея личности и идея разума. Разума, потому что вопрос стоит о самом бытии; личности, потому что вопрос стоит о самом бытии как моем бытии.
(3) Мир культуры-это “мир впервые”. Культура в своих произведениях позволяет нам как бы заново порождать , бытие предметов, людей, собственное бытие, бытие своей мысли из плоскости полотна, хаоса красок, ритмов стиха, философских апорий, мгновений нравственного катарсиса.
Идея диалога культур позволяет понять архитектоническое строение культуры.
(1) О диалоге культур можно говорить, только если сама культура понимается как сфера произведений (не продуктов или орудий). Только воплощенная в произведение культура может быть местом и формой возможного диалога, поскольку произведение несет в себе композицию диалога автора и читателя (зрителя, слушателя).
(2) Историческая культура есть культура только на грани диалога культур, когда она сама понимается как одно целостное произведение. Как если бы все произведения этой эпохи были “актами” или “фрагментами” единого произведения, и можно было бы предположить (вообразить) единого автора этой целостной культуры. Только если такое возможно, имеет смысл говорить о диалоге культур.
(3) Быть произведением культуры значит находиться в сфере притяжения некоего первообраза, изначального понятия. Для античности это - “число” у пифагорейцев, “атом” Демокрита, “идея” Платона, “форма” Аристотеля, но также и трагических поэтов, изваяние, ... Так, произведение “Античная культура” предполагает как бы одного автора, но вместе с тем и бесконечную множественность возможных авторов. Каждое философское, художественное, религиозное, теоретическое произведение культуры является своеобразным средоточием, центром всей культурной полифонии эпохи.
(4) Целостность культуры как произведения произведений предполагает одного - доминантного - произведения, позволяющего понять многообразие произведений как архитектоническое . Предполагается, что для античной культуры таким культурным микрокосмом является трагедия. Быть в культуре для античного человека означало включаться в трагическую ситуацию герой-хорбог-зритель, испытывать . Для средневековья такой “микросоциум культуры” - это “бытие-в-(о)круге-храма”, позволяющее втянуть в одну мистерийную перипетию и богословские, и собственно культовые, и ремесленные, и цеховые... определения средневековой цивилизации как культуры.
(5) Культура как диалога предполагает некое беспокойство цивилизации, боязнь за свое исчезновение, как бы внутренний возглас “спасите наши души”, обращенный к будущим людям. Культура, стало быть, формируется как некий запрос к будущему и бывшему, как ко всем, кто слышит, сопрягается с последними вопросами бытия.
(6) Если в культуре (в произведении культуры) человек ставит себя на грань небытия, выходит к последним вопросам бытия, он так или иначе подходит к вопросам философско-логической всеобщности. Если культура предполагает единого субъекта, творящего культуру как многоактное произведение, то тем самым культура выталкивает своего Автора за пределы собственно культурных определений. Субъект, созидающий культуру, и , понимающий ее со стороны, стоят как бы за стенами культуры, осмысливая ее логически как возможность в точках, где ее еще нет или уже нет. Античная культура, средневековая культура, восточная культура исторически наличны, но в выхода в сферу последних вопросов бытия они осмысливаются не в статусе действительности, но в статусе возможности бытия. Диалог культур возможен лишь тогда, когда сама культура понимается в пределе,- в своем логическом начале.
(7) Идея диалога культур предполагает некий промежуток, некое “ничейное поле”, через которое идет перекличка культур. Так, с культурой античности диалог осуществляется Возрождением как бы через голову средневековья. Средневековье и включается в этот диалог, и отстраняется от него, обнаруживая возможность прямого общения Нового времени с античной культурой. Определенную логику имеет и само понятие диалог. (1) Диалог культур логически предполагает выход за пределы какой-либо данной культуры к ее началу, возможности, возникновению, к ее небытию. Это не самомнений состоятельных цивилизаций, а беседа разных культур в сомнении относительно собственных возможностей мыслить и быть. Но сфера таких возможностей и есть сфера логики начал мысли и бытия, которую нельзя понять в семиотике значений. Логика диалога культур есть логический , в котором диалогизирующие логики возникают в своем логическом определении вне зависимости от их наличного (или даже возможного) исторического бытия.
(4) “Диалогика” реализуется как логика парадокса. Парадокс есть форма воспроизведения в логике вне- и дологических определений бытия. Бытие культур ( культуры) понимается (а) как осуществление определенных возможностей бесконечно-возможного загадочного, абсолютного бытия и (б) как возможность соответствующего бытия субъектов, соавторствующих в открытии загадки бытия.
“Диалог культур” не является понятием не абстрактной культурологии, но философии, стремящейся осмыслить глубинные смещения культуры; на рубеже 20-21 вв. это проективное понятие современной культуры. Время диалога культур - настоящее (в его культурной проекции на будущее). Диалог культур есть форма (возможной) культуры 21 в. 20 век есть культура начинания культуры из хаоса современного бытия, в ситуации постоянного возвращения к началу с мучительным осознанием своей личной ответственности за культуру, историю, . Культура 20 в. до крайности активизирует соавторскую роль читателя (зрителя, слушателя). Произведения исторических культур воспринимаются поэтому в 20 в. не как “образцы” или “памятники”, а как начинания - видеть, слышать, говорить, понимать,-быть; культуры воспроизводится как современный диалог культур. Культурная претензия (или возможность) современности - быть со-временностью, со-бытийностью, диалогическим со-обществом культур.
Лит.: Библер В. С. От наукоучения к логике культуры. Два философских введения в двадцать первый век. М., 1991; Он же. Михаил Михайлович Бахтин, или Поэтика культуры. М., 1991; Он же. На гранях логики культуры. Книга избр. очерков. М., 1997.
В. С. Библер, А. В. Ахутин
Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль . Под редакцией В. С. Стёпина . 2001 .
В ряду всех трудно понимаемых понятий, всё что связано с “культурой”, наверное, самые непонятные для ребят, которые будут сдавать . А диалог культур, особенно, когда требуется привести примеры такого диалога — так вообще вызывают ступор и шок у многих. В этой статье мы разберем это понятие понятно и доступно, чтобы вы не испытывали ступора на экзамене.
Определение
Диалог культур — означает такое взаимодействие между носителями разных ценностей, при котором одни ценности становятся достоянием представителей другой .
При этом носителем обычно является человек, личность, выросшая в рамках данной системы ценностей. Межкультурное взаимодействие может происходить на разных уровнях, с помощью разного инструментария.
Самый простой такой диалог — это когда вы, россиянин, общаетесь с человеком, выросшим в Германии, Англии, США или Японии. Если у вас есть общий язык общения, то вы, осознавая или нет, будете транслировать ценности той культуры, в которой выросли сами. К примеру, задав вопрос иностранцу, есть ли у них в стране уличный жаргон, вы можете узнать много нового об уличной культуре другой страны, и сравнить ее с вашей.
Другим интересным каналом межкультурной коммуникации может служить искусство. Например, когда вы смотрите любое голливудское семейное или вообще любое другое кино, то вам может показаться странным (даже в дубляже), когда, к примеру, мать семейства говорит отцу: “Майк! Ты почему не свозил сына в выходные на бейсбол?! Ты же обещал!”. При этом отец семейства, краснеет, бледнеет и вообще ведет себя с нашей точки зрения весьма странно. Ведь российский отец просто скажет: “Не срослось!” или “Не мы такие, жизнь — такая” — и уйдет восвояси по своим делам.
Эта, вроде бы мелкая ситуация, показывает, насколько серьезно относятся к обещаниям (читай к своим словам) в заграничной стране и в нашей. Кстати, если не согласны, напишите в комментариях, с чем именно.
Также любые формы массового взаимодействия будут являться примерами такого диалога.
Уровни культурного диалога
Существует всего три уровня такого взаимодействия.
- Первый уровень этнический , который происходит на уровне этносов, читай народов. Как раз пример, когда вы общаетесь с иностранцем будет пример такого взаимодействия.
- Второй уровень национальный . По правде, выделять его особо не очень верно, потому как нация тоже является этносом. Лучше говорить — государственный уровень. Такой диалог происходит, когда на государственном уровне выстраивается какой-то культурный диалог. К примеру, в Россию приезжают студенты по обмену из стран ближнего и дальнего зарубежья. В то время как российские студенты отправляются на учебу за границу.
- Третий уровень — цивилизационный . Что такое цивилизация, смотрите в этой статье. А в этой вы можете ознакомиться с цивилизационным подходом в истории.
Такое взаимодействие возможно вследствие каких цивилизационных процессов. Например вследствие распада СССР многие государства сделали свой цивилизационный выбор. Многие интегрировались в западноевропейскую цивилизацию. Другие стали развиваться самобытно. Примеры, думаю, сами сможете привести, если подумаете.
Кроме этого, можно выделить следующие формы культурного диалога, которые могут проявляться на его уровнях.
Культурная ассимиляция — это такая форма взаимодействия, при которой одни одни ценности уничтожаются, а на смену им приходят другие. К примеру, в СССР были человеческие ценности: дружбы, уважения и пр., что транслировалось в фильмах, мультфильмах (“Ребята! Давайте жить дружно!”). С распадом Союза на смену советским ценностям пришли другие — капиталистические: деньги, карьера, человек человеку волк и все в таком духе. Плюс компьютерные игры, в которых жестокость порой выше, чем на улице, в самом криминальном районе города.
Интеграция — это такая форма, при которой одна система ценностей становится частью другой системы ценностей, возникает как бы взаимопроникновение культур.
К примеру, современная Россия страна — многонациональная, поликультурная, и поликонфессиональная. В такой стране, как наша, не может быть доминирующей культуры, поскольку все они объединены одним государством.
Дивергенция — очень упрощенно, когда одна система ценностей растворяется в другой, и влияет на нее. Например, сквозь территорию нашей страны прокладывали себе путь многие кочевые орды: хазары, печенеги, половцы, и все они осели здесь, и в конце концов растворились в местной системе ценностей, оставив в ней свой вклад. К примеру, словом “диван” изначально назывался малый совет ханов в империи чингизидов, а теперь это просто предмет мебели. Но слово-то сохранилось!
Понятно, что в этом небольшом посте, мы не сможем раскрыть все грани, необходимые для сдачи егэ по обществознанию на высокие баллы. Поэтому приглашаю вас на наши курсы подготовки , на которых мы детально раскрываем все темы и раздела обществознания, а также работаем над разбором тестов. Наши курсы — это полноценная возможность сдать егэ на 100 баллов и поступить в вуз на бюджет!
С уважением, Андрей Пучков
(Опыт определения)
Недавно мне пришлось принять участие в советско-французской «Энциклопедии на два голоса» («Прогресс»). Параллельно должны были идти (на каждое слово) статьи советских и французских авторов. Мне достались статьи «культура» и «диалог культур», которые я, впрочем, в соответствии со своей концепцией, соединил воедино. Попытка оказалась мучительной. Но потом я подумал, что недостатки такого опыта (неизбежная жесткость формулировок, почти полная выброшенность аргументации, невольная ослабленность моментов сомнения и размышления) в какой-то мере искупаются некоторыми новыми интересными возможностями (возможность целостного, отстраненного взгляда на собственное понимание, необходимость сосредоточить некий зримый образ культуры, сознательная игра между образом и понятием).
Поэтому сейчас, несколько разработав текст, «расшив» самые жесткие сочленения исходных определений, предоставляю результаты своего опыта вниманию читателей.
Есть некий круг (целостность) явлений, за которым закрепилось в сознании - в сознании достаточно массовом, но также в сознании научном - понятие культуры. Это - своеобразная целостность произведений искусства, философии, теории, нравственных поступков и, в каком-то смысле, явлений религии. Но в XX веке в реальном бытии и осознании этого круга явлений происходит странный сдвиг. Даже преображение.
Назову несколько беспокоящих наше мышление признаков такого сдвига, смещения.
1. В XX веке происходит странное отщепление понятия культуры (как целого) от тех понятий или интуиций, которые издавна совпадали с определениями культуры, или «культурности», перечислялись через запятую, понимались почти как синонимы. Возникает какая-то пропасть между феноменами культуры и феноменами образования, просвещения, цивилизации.
Нашему уму почему-то необходимо стало замечать это различие, настаивать на нем, осмысливать его. «Человек образованный» или «человек просвещенный» - эти определения все резче понимаются не только как отличные друг от друга, но еще более отличные от определения «человек культурный». Как-то все по-разному идет и складывается в процессах образования и в процессах (нельзя сказать «окультуривания», но - именно) культуры.
2. Какие-то феномены общения людей «по поводу» произведений культуры, какие-то собственно внутрикультурные формы деятельности и мышления начинают удивительно расширяться и углубляться, захватывать иные, центральные, иным феноменам отведенные «места» и «связи» в духовной и общественной жизни. То, что мы понимали обычно под «культурой», перестает вмещаться в сферу так называемой «надстройки», теряет свою маргинальность, сдвигается в самый эпицентр современного человеческого бытия. Конечно, этот сдвиг по-разному, с меньшей или большей силой, входит в наше сознание, но, если вдуматься, процесс этот всеобщ для всех слоев современного общества: в Европе, Азии, Америке, Африке. Это неудержимое стремление культуры к эпицентру нашей жизни и одновременно упорное, дикое или цивилизованное сопротивление таким странным «претензиям» культуры тревожит наше сознание - бытовое и научное - может быть, не менее, чем назревание атомного или экологического всемирного взрыва.
3. В XX веке типологически различные «культуры» (целостные кристаллы произведений искусства, религии, нравственности...) втягиваются в единое временное и духовное «пространство», странно и мучительно сопрягаются друг с другом, почти по-боровски «дополняют», то есть исключают и предполагают друг друга. Культуры Европы, Азии и Америки «толпятся» в одном и том же сознании; их никак не удается расположить по «восходящей» линии («выше - ниже, лучше - хуже»). Одновременность различных культур бьет в глаза и умы, оказывается реальным феноменом повседневного бытия современного человека. Вместе с тем сейчас как-то странно совмещаются исторические, этнографические, археологические, искусствоведческие, семиотические формы понимания и определения того, «что есть культура». Но сие означает, что и в этом плане в одном логическом «месте» совмещаются понимание культуры как средоточия духовной деятельности человека и как некоего среза целостной и, может быть, в первую голову материальной, вещной его деятельности.
Не буду сейчас продолжать перечисление иных смещений и сдвигов в нашем осознании феномена культуры, в нашем реальном «бытии в культуре». Сейчас существенно другое: в том понимании культуры, которое будет далее развито, определяющим является не набор неких «признаков», но как раз тот сдвиг в действительном бытии и осознании культуры, что обнаруживает глубинные магматические процессы, клубящиеся в ее недрах. И это - тот самый сдвиг и то превращение, что предельно существенны в канун XXI века и поэтому позволяют наиболее глубоко проникнуть в действительный смысл и внутреннее борение различных «перестроек» и «трансформаций» нашего времени (независимо от прямых намерений их авторов).
Далее будет намечена не формальная дефиниция культуры, но ее «реальное определение» (в понимании Гегеля или Маркса). Напомню, что, по Гегелю, «реальное определение» - это процесс, в котором само явление определяет, определивает, преобразует самого себя. Предполагаю только, в отличие от Гегеля, что такое реальное определение есть преимущественно особая форма «causa sui» именно нашей человеческой разумной жизни.
Так вот, думается, что те феномены радикальных смещений и сдвигов в культуре XX века, которые я наметил выше, позволяют сегодня развить реально, исторически и логически осмысленное, всеобщее определение культуры.
Сначала о том феноменологическом образе культуры, что сегодня «бьет в глаза и в умы», тревожит наше сознание.
1. В отщеплении от идеи «образования» и от идеи «цивилизации» (в разных вариантах это отщепление вдруг стало в XX веке необходимым для Шпенглера и Тойнби, для Леви-Стросса и Бахтина...) идея культуры осознается сегодня в следующем интегральном противопоставлении.
В истории человеческого духа и вообще в истории человеческих свершений существуют два типа, две формы «исторической наследственности». Одна форма укладывается в схематизм восхождения по лестнице «прогресса» или, даже мягче, развития. Так, в образовании, в движении по схематизму науки (но науки, понятойне как один из феноменов целостной культуры, а как единственно всеобщее, всеохватывающее определение деятельности нашего ума) каждая следующая ступеньвыше предыдущей, вбирает ее в себя, развивает все положительное, что было достигнуто на той ступеньке, которую уже прошел наш ум (все глубже проникая в единственную истину), наши ноги и руки (создавая все более совершенные орудия труда), наше социальное общение (восходя к все более и более «настоящей формации», оставляя внизу до- и пред-историческое бытие человека). В этом восхождении все предшествующее: знание, старые орудия труда, пережившие себя «формации»... - конечно, не исчезают «в никуда», они «уплотняются», «снимаются», перестраиваются, теряют свое собственное бытие в знании и умении высшем, более истинном, более систематизированном и т.д. Образованный человек - это тот, кто сумел «перемотать» в свой ум и в свое умение все то, что достигнуто на «пройденных ступенях», причем «перемотал» в единственно возможном (иначе всего не освоить!) виде: в той самой уплотненности, снятости, упрощенности, что лучше всего реализуется в «последнем слове» Учебника. В самом деле, какой чудак будет изучать механику по трудам Галилея или Ньютона, математику - по «Началам» Эвклида, даже квантовую механику - по работам Бора или Гейзенберга (а не по современнымтолковым учебникам или - сделаем уступку - по самым последним научным трудам).
Культура строится и «развивается» совсем по другому, по противоположному схематизму. Здесь возможно оттолкнуться от одного особенного феномена.
Существует одна сфера человеческих свершений, что никак не укладывается в схематизм восхождения (Ньютоново: «Я карлик, стоящий на плечах гиганта» - предшествующих поколений...). Эта сфера - искусство. Здесь - даже «на глазок» - все иначе. Во-первых, здесь нельзя сказать, что, скажем, Софокл «снят» Шекспиром, что подлинник Пикассо сделал ненужным впервые открывать подлинник (обязательно подлинник) Рембрандта.
Даже резче: здесь не только Шекспир невозможен (ну, конечно же) без Софокла или Брехт - без Шекспира, без внутренней переклички, отталкивания, переосмысливания, но и - обязательно - обратно: Софокл невозможен без Шекспира; Софокл иначе, но и более уникально, понимается и иначе формируется в сопряжении с Шекспиром. В искусстве «раньше» и «позже» соотносительны, одновременны, предшествуют друг другу, наконец, это есть корни друг друга не только в нашем понимании, но именно во всей уникальности, «уплотненности», всеобщности собственного, особенного, неповторимого бытия.
В искусстве явно действует не схематизм «восходящей лестницы с преодоленными ступенями», но схематизм драматического произведения.
«Явление четвертое... Те же и Софья». С появлением нового персонажа (нового произведения искусства, нового автора, новой художественной эпохи) старые «персонажи» - Эсхил, Софокл, Шекспир, Фидий, Рембрандт, Ван-Гог, Пикассо - не уходят со сцены, не «снимаются» и не исчезают в новом персонаже, в новом действующем лице. Каждый новый персонаж выявляет, актуализирует, даже впервые формирует новые свойства и устремления в персонажах, ранее вышедших на сцену; одно действующее лицо вызывает любовь, другое - гнев, третье - раздумье. Число действующих лиц постоянно изменяется, увеличивается, растет. Даже если какой-то герой навсегда уйдет со сцены, скажем, застрелится, или - в истории искусства - какой-то автор выпадет из культурного оборота, их действующее ядро все же продолжает уплотняться, сама «лакуна», разрыв обретают все большее драматургическое значение.
Такой схематизм художественной наследственности всегда сохраняет свои основные особенности, схематизм этот коренным образом отличается от схематизма «образования», «цивилизации», формационного развития, как бы их ни понимать.
Обобщим все сказанное об искусстве:
а) история сохраняет и воспроизводит здесь «персонажность» слагающихся феноменов;
б) увеличение числа «персонажей» осуществляется вне процедуры снятия и восхождения, но в схематизме одновременности, взаиморазвития, уплотнения каждой художественной монады;
в) обратимость «корней и кроны», «до...» и «после...» означает в искусстве особый тип целостности, «системности» искусства как полифонического драматического феномена.
И еще один момент, не прямо вытекающий из представленной театральной схемы, но органично с ней связанный. Мой исходный образ предполагает еще одно (?) действующее лицо, точнее, некое «многоместное множество» действующих лиц. Это - зритель, слушатель художественного произведения. В театральном действе соучастие этого «действующего лица» особенно наглядно, но это активное творческое бытие не менее необходимо, насущно, органично для любого произведения любой формы искусства.
Зафиксируем на мгновение слово «произведение» и пойдем дальше, пока что подчеркивая только особый «схематизм» «наследственности» в истории и реальном бытии произведений искусства. Если история искусства - это драма со все большим числом действующих и взаимодействующих лиц, если все эти лица (авторы, стили, художественные эпохи) действительно и действенно одновременны, действительно и напряженно сопрягают время прошлое (во всей его самобытийности) и время настоящее в средоточииэтого мгновения, то все это осуществляется как раз в общении «сцены и зрительного зала» или автора поэмы и ее далекого - сквозь века - молчаливого читателя; культуры и того, кто ее (со стороны) воспринимает...
Если хотите, называйте очерченный схематизм «прогрессом» или «развитием»... Сейчас существенно исходно отличить схематизм «наследственности» в искусстве («Явление четвертое... Те же и Софья».) от схематизма «восхождения» («Карлик на плечах гиганта...»). Это в искусстве.
Но в XX веке с особой силой обнаруживается, что такой схематизм истории искусств есть лишь особый и особенно наглядный случай некоего всеобщего феномена - бытия в культуре, причем как в целостном Органоне. И этот Органон не распадается на «подвиды» и непроницаемые «отсеки».
Наш взгляд, обостренный современной жизнью (теми сдвигами, о которых я выше говорил, а в заключение скажу еще определеннее), безошибочно замечает: тот же феномен, что и в искусстве, действует в философии. Аристотель существует и взаиморазвивается в одном (?) диалогическом (?) культурном пространстве с Платоном, Проклом, Фомой Аквинским, Николаем Кузанским, Кантом, Гегелем, Хайдеггером, Бердяевым.
Но это одно пространство явно «не-Эвклидово», это - пространство многих пространств. Платон имеет бесконечные резервы все новых и новых аргументов, ответов, вопросов в споре с Аристотелем: Аристотель также обнаруживает бесконечные возможности «формы форм», отвечая на возражения Платона. Кант бесконечно содержателен и осмыслен в беседах с Платоном, Гегелем, Гуссерлем, Марксом... Философия как феномен культуры также мыслит в схеме: «Те же и Софья». Это опять-таки драма со все большим числом действующих лиц, и бесконечная уникальность каждого философа раскрывается и имеет философский смысл только в одновременности и во взаимополагании философских систем, идей, откровений. Говоря более крупными блоками, философия живет в сопряжении и одновременном взаимопорождении разных форм бесконечно-возможного бытия и разных форм его понимания.
Я не отрицаю - иногда возможно и даже необходимо распределить философские системы в восходящий, гегелевский ряд. Но тогда это будет феномен цивилизации или, точнее, цивилизационный «срез» культуры Нового времени. Именно и только в одновременности и бесконечной диалогической «дополнительности» каждого из философов на «пиру» Плато-новой и вообще философской мысли философия входит в единую полифонию культуры.
В сфере нравственности XX век обнаруживает тот же феномен «трагической пьесы» («Те же и Софья») или «годовых колец в стволе дерева». Современная нравственность есть сопряжение, нравственная историческая памятливость (и диалог, беседа) различных нравственных перипетий, сосредоточенных в разных Образах культуры, - Героя античности, Страстотерпца и Мастера средних веков, Автора своей биографии в романной остраненности Нового времени. Здесь перипетийна исходная нравственность: Рок и Характер (античность); исповедальная грань земной жизни и потусторонней вечности (средние века); открытость моей смертной жизни и потусторонней вечности (средние века); открытость моей смертной жизни в бесконечность временных причинных сцепок и, вместе с тем, полная ответственность заначало моей жизни («Быть или не быть...» Гамлета), за еезавершение, за ее замкнутость «на себя» (Новое время). Но не менее перипетийно - в точке взаимопорождения, начала - и само общение, взаимопредполагание этих перипетий в душе современного человека. И это не «релятивизм» и даже не «вариативность» морали, но полныйобъем моей личной ответственности за судьбы и смыслы жизни людей иных культур, иных смысловых спектров. Это уже не мораль «терпимости» (пусть живут, как могут...), но нравственность включения в мою со-весть предельных вопросов бытия других людей, их ответнойвести в моей собственной судьбе.
Но продолжим наше сопоставление. Сознание, пробужденное XX веком, замечает, что в том же едином ключе и, скажу определеннее, - в ключе культуры - необходимо сейчас понимать и развитие самойнауки, еще недавно породившей схему «восходящего развития», «уплотнения» знаний и т.д. «Принцип соответствия», идея «предельного» перехода, соотношение дополнительностей, парадоксы теории множеств в математике, вообще парадоксы обоснования начал математики - все это заставляет утверждать: наука также может и должна быть понята и развиваема как феноменкультуры, то есть (теперь отважимся сказать: «то есть...») как взаимопереход, одновременность, разноосмысленность различных научных парадигм, какформа общения античных, средневековых, нововременных форм ответа на вопрос: «Что есть "элементарность", "число", "множество" и т.д.?» Снова тот же культурологический парадокс: не обобщение, нообщение различных форм понимания - вот формула движения к всеобщности в современных позитивных науках.
Но тот же схематизм общения (не обобщения) различных всеобщих и уникальных форм бытия действует в конце XX века и в определении «производительных сил» (ориентация насвободное время, на времясамоизменения не только в духовном, но и в материальном производстве, в индивидуально-всеобщем труде); в общении различныхформаций; в элементарных ячейках современнойсоциальности (особая роль малых, динамичных групп и полисов); в странном взаимовлиянии различных форм современного, стремящегося к всеобщности,гуманитарного мышления. В этой всеобщности и атом, и электрон, и космос понимаются так, какесли бы это были произведения, смысл которых актуализируется в челноке различных форм разумения.
Однако общение и бытие в культуре (по схематизму: «Явление четвертое... Те же и Софья») совершается не линейно, не в профессиональном отщеплении - философ с философом, поэт с поэтом и т д., - но в контексте целостных исторических «пьес» - Античной, Средневековой, Нововременной, Западной, Восточной...
Культура - трагедия трагедий, когда одна в другую (как в китайской костяной головоломке) вточены многообразные шаровые поверхности драматического действа и катарсиса; когда реальное общение и взаиморазвитие отдельных персонажей осуществляется как общение и диалог различных трагедий.
Обращу внимание на два таких сопряжения.
Так, все названные феномены культуры - искусство, философия, нравственность... - имеют действительно культурный смысл не перечислительно, ноконструктивно, в Органоне данной культуры. Внутри каждой культуры искусство, философия, нравственность, теория также приобретают свою особую «персонажность», персонализируются в общении друг с другом, на грани этих различных форм бытия в культуре. Здесь действующие лица - Поэт, Философ, Герой, Теоретик, постоянно погружающие в себя свой внешний диалог. Между этими действующими лицами складывается своя трагедия, со своим единством места, времени, действия. Платон современен Канту и может быть его Собеседником (в культуре) лишь тогда, когда Платон понят в своем внутреннем общении с Софоклом и Эвклидом; Кант - в общении с Галилеем и Достоевским.
Но если так, то угадывается еще один, возможно, конечный или изначальный, трагедийный строй.
Эта культура способна жить и развиваться (как культура) только на грани культур 40 , в одновременности, в диалоге с другими целостными, замкнутыми «на себя», на выходза свои пределы культурами. В таком конечном (или изначальном) счете действующими лицами оказываются отдельные культуры, актуализированные в ответ на вопрос другой культуры, живущие только в вопрошаниях этой иной культуры. Только там, где есть эта изначальная трагедия трагедий, там есть культура, там оживают все вточенные, встроенные друг в друга трагедийные перипетии. Но совершается это общение (и взаимопорождение) культур только в контекстенастоящего, то есть для нас - в культуре конца XX века.
Причем вся данная культура (скажем, античности) должна быть понята как единое произведение, созданное и пересоздаваемое одним (воображаемым) автором, адресованное насущному и невозможному «читателю», в канун века XXI. Итак, мы снова зафиксируем слово «произведение» и пойдем дальше.
2. Первый феноменологический образ (не хочется говорить - «признак») культуры неявно перерастает в новый целостный образ, в новый круг представлений.
Культура есть моя жизнь, мой духовный мир, отделенный от меня, транслированный в произведение (!) и могущий существовать (больше того, ориентированный на то,чтобы существовать) после моей физической смерти (соответственно, после «физической смерти» данной цивилизации, формации) в ином мире, в живой жизни людей последующих эпох и иных устремлений. Отвечая на вопрос «что есть культура?», мы всегда - до конца сознавая это или нет, - отвечаем на другой вопрос: «в какой форме могут существовать (и развивать себя) мой дух, плоть, общение, насущная (в моей жизни) жизнь близких людейпосле моей (моей цивилизации) гибели, «ухода в нети»?». Ответ -в форме культуры. Великий русский мыслитель М.М. Бахтин всегда настаивал на том, что смысл любому нашему высказыванию придает ясное понимание того,на какой вопрос, обращенный ко мне (явный или тайный),отвечает это высказывание, это утверждение. Так вот, культура не только понимается, но и возникает (как культура) в попытках ответить (и самому себе, своими деяниями и творениями) на вопрос о рукотворных формах «потустороннего бытия», бытия в других мирах, в иных, отстраненных, остраненных, заранее воображенных культурах. И здесь несущественно, что я в своем непосредственном бытии в культуре могу обращаться к моим непосредственным Собеседникам и Современникам. Существенно то, что и в этих, наиболее, кстати, напряженных ситуациях, я обращаюсь к своему Собеседникутак, чтобы он смог воспринять меня в моем произведении и тогда, когда я исчезну из его сиюминутного кругозора (выйду из комнаты, уеду в другой «полис», уйду из жизни). Чтобы он воспринял меня как бы («как если бы...») из другого, бесконечно отдаленного мира. Но сие означает также и особую обращенность культуры вовне, ее сквозную адресованность в иное (и вполне земное) бытие, означает острую необходимость бытьнавеки вне собственного бытия, быть в ином мире. В этом смысле культура - всегда некий Корабль Одиссея, совершающий авантюрное плавание в иной культуре, оснащенный так, чтобы существоватьвне своей территории (у М.М. Бахтина: «Культура собственной территории не имеет»).
Но если уж вспомнились античные образы, скажу еще так: каждая культура есть некий «двуликий Янус». Ее лицо столь же напряженно обращено к иной культуре, к своему бытию в иных мирах, сколь и внутрь, вглубь себя, в стремлении изменить и дополнить свое бытие (в этом смысл той «амбивалентности», что присуща, по Бахтину, каждой целостной культуре).
Проецирование насущного Собеседника в ином мире (каждая культура - это возглас «SOS», обращенный к другой культуре) предполагает, что этот мой Собеседник насущен мне больше, чем собственная жизнь. Вот та основа, на которой вырастают две дополнительные интуиции «бытия в культуре».
Во-первых. В культуре возникает решающее, заторможенное и замкнутое в плоти произведений несовпадение автора (индивида) с самим собой. Все мое сознание преображается этой обращенностью «извне» - «в меня» моего другого Я, моего насущного читателя, отдаленного (во всяком случае, по замыслу) в вечность. Ясно, что для читателя (зрителя, слушателя...) таким насущным, «другим Я» (Ты) оказываетсяавтор произведения культуры. Это несовпадение, эта возможность видеть «со стороны» мое собственное бытие, как бы уже завершенное и отдаленное от меня в произведении, это и есть изначальное основаниеидеи личности. Личность - та ипостась индивида, в горизонте которой он способен перерешить свою, уже предопределенную привычками, характером, психологией, средой, судьбу. Итак, индивид в горизонте культуры - это индивид в горизонте личности.
Во-вторых. В общении «через» плоть произведения каждая личность - автор и читатель - формируется, назревает «на горизонте», как потенциально особая и неповторимая культура, как особый бесконечный мир возможных перевоплощений этого свободно предполагаемого произведением общения. Общение в культуре, то есть бытие в культуре - это всегда - в потенции, в замысле - общение между различными культурами, даже если мы оба (автор и читатель) живем в одной и той же культуре.
Предположу теперь, что феноменологический образ (еще не понятие) культуры возник в сознании читателя, точнее, сосредоточился из тех внутренних интуиций, что, как я предполагаю, всегда присущи всем современникам конца XX века.
Тогда, если это произошло, попытаюсь кратко очертить смысл понятия или, лучше, идеи культуры.
Смысл культуры в жизни каждого и - особенно роковым образом - в жизни современного человека возможно, на мой взгляд, понять в трех определениях.
Первое определение культуры (почти тавтологическое, фокусирует тот образ культуры, что был намечен выше):культура есть форма одновременного бытия иобщения людей различных - прошлых, настоящих и будущих - культур, форма диалога и взаимопорождения этих культур (каждая из которых есть... - см. начало определения).
И несколько дополнений: время такого общения - настоящее; конкретная форма такого общения, такого со-бытия (и взаимопорождения) прошлых, настоящих и будущих культур - это форма (событие) произведения; произведение - форма общения индивидов в горизонте общения личностей 41 , форма общения личностей как (потенциально) раз-личных культур.
Второе определение культуры. Культура - это формасамодетерминации индивида в горизонте личности, форма самодетерминации нашей жизни, сознания, мышления; то есть культура - это форма свободного решения и перерешения своей судьбы в сознании ее исторической и всеобщей ответственности.
Об этом смысле культуры в жизни человека скажу немного подробнее, поскольку он особенно напряжен и органичен в конце XX века.
На сознание и мысль человека мощными потоками обрушиваются самые различные силы детерминации извне и из-нутра. Это - силы экономических, социальных, государственных сцеплений и предопределений; силы воздействия среды, схем образования; «тонны» привычек, предрассудков, орудийной наследственности (определяющей необходимость и даже фатальность самых исходных мускульных и умственных движений). Это мощные силы космических воздействий самого различного - материального и (все может быть) духовного - происхождения. Это тайные, идущие из-нутра и исподволь решающие силы генетической, биологической предрасположенности и обреченности (обреченности на этот характер, эту судьбу).
К концу XX века силы детерминации извне и из-нутра достигли уничтожающего предела. Назревавший апокалипсис атомной войны, экологической катастрофы, мировых тоталитарных режимов, промышленных мегаполисов, бесконечные нары концлагерей и душегубок самого различного замысла и формы. И все же предположу, что в том же XX веке и особенно к концу века нарастают силы слабого взаимодействия, силысамодетерминации, заложенные в культуре... И в этом слабом взаимодействии культуры, постепенно входящем во все средоточия современной жизни - в средоточия социальные, производственные, психические, духовные, - единственная надежда современного человечества.
Что я имею в виду?
На самой заре человеческой истории был «изобретен» (для краткости скажу так) особый «прибор», некая «пирамидальная линза» самодетерминации, способная отражать, рефлектировать, преобразовывать все самые мощные силы детерминации «извне» и «из-нутра».
Вживленный в наше сознание своей вершиной, этот прибор позволяет человеку быть полностью ответственным за свою судьбу и поступки. Или, скажу так, при помощи этой «линзы» человек обретает действительную внутреннюю свободу совести, мысли, действия. (Правда, если сам человек решится, что бывает очень редко, на полную меру своей свободы и ответственности.)
Этот странный прибор - культура.
Страшно сжимая изложение, скажу, что пирамидальная линза культуры построена следующим образом.
1. Ее основание - самоустремленность всей человеческой деятельности.
В ранних работах Карл Маркс наметил именно это определение предметной орудийной деятельности и общения человека. Правда, в дальнейшем внимание Маркса было в основном обращено только на деятельность, обращенную вовне, - от человека на предмет и на те социальные структуры, которые складываются в процессах такой деятельности. Впрочем, эта переориентация объяснялась теми особенностями промышленной, машинной цивилизации, что стали предметом исследования в работах Маркса начиная с 1848 года. К сожалению, наша наука и наша политика перенесли выводы Маркса на цивилизацию пост-промышленную, возникающую, назревающую в XX веке. Но это уже другой вопрос.
Человек - в отличие от животных - всегда (в принципе) действует «на себя», на собственную деятельность, сосредоточенную и отстраненную от него в орудиях и предметах труда. Конечным феноменом и «точкой приложения» человеческой деятельности оказывается само человеческое Я, - не тождественное своей деятельности, не совпадающее с самим собой, могущее изменять (и ориентированное на то, чтобы изменять) собственные определения. Конечно, отдельные фрагменты этой самоустремленной деятельности (и общения) могут отщепляться от целостной «спирали», и, скажем, деятельностьот субъектана предмет становится в отдельных формациях и цивилизациях самодовлеющей и преобладающей - во всяком случае, преобладающей в отчужденных социальных структурах. Но, по замыслу, всегда, в конечном счете, осуществляется замыкание кольца самоустремления, осуществляется феномен человеческой самодетерминации. Так возникает широкое основание культуры каквсеобщее определение всех форм человеческого труда, общения, сознания и, наконец, мышления (то есть способности преобразовывать свое общение и сознание).
В цивилизациях, предшествующих нашему времени, это всеобщее основание культуры работало как бы на периферии общественных структур;
реальная социальность и основные, «базисные» социальные структуры строились на узкой основе одновекторной (от меня - на предмет) деятельности. В таких условиях все феномены культуры приобретали своего рода «маргинальный», «надстроечный» характер, хотя, по сути дела, только в нихвсегда осуществлялось целостное замыкание человеческой деятельности, формировался уникальный неповторимый строй личности того или другого периода культуры. Особенно резко и «нахально» цивилизационно превращенная форма всеобщности («от меня -на предмет»...) реализуется в нововременной, господствующей до сих пор индустриальной цивилизации.
Возьмем эти соображения на заметку и пойдем дальше.
2. На широком основании самоустремленной (то есть целостной) чело-веческой деятельности вырастают сходящиеся грани основных форм духовной самодетерминации нашего сознания, мышления, судьбы.
В искусстве человек, обреченный встраиваться в наличные, застарелые цепочки социальных связей и отношений, свободно заново формируетто общение (автор - читатель; Я - другое Я - Ты), которое прорывает и преобразует мощные силы детерминации извне и из-нутра, замыкает - через века - «малые группы» индивидов, живущих, погибающих, воскресающих, в горизонте личности.
В философии наше мышление преодолевает инерцию «продолжения» и «наращения» логических цепочек - от поколения к поколению - и возвращается к исходнымначалам мысли, тем началам, когда бытие мыслится каквозможное; мысль предполагается в своем изначальномсамообосновании. Силой философии человек каждый раз заново разрешает исток и исход целостного доисторического бытия мира и своего собственного бытия. Сопряжение таких индивидуально-всеобщих начал (а не продолжений) мысли и бытия формирует реальную изначальную свободу общения и диалогов насущных друг другу смыслов бытия - диалог культур.
В философской логике общаются и взаимопредполагают друг друга изначальные, порождающие, неисчерпаемые ядра культур - античный эйдетический смысл бытия; причащающий средневековый смысл; сущностный смысл бытия в новое время; восточное сосредоточение всеобщего бытийного смысла в каждом особенном ростке Мира...
В нравственности мы свободно самодетерминируем свою абсолютную ответственность за каждый свой поступок, самодетерминируем всеобщую (всеобще значимую)мораль как свой собственный выбор, решение. Так, покорность року, личное вхождение в свою предназначенную судьбу и вместе с тем трагическая ответственность за самый момент роковой завязки и исхода - вот что дает основную перипетию античной нравственности (Прометей… Эдип… Антигона…). Так, свобода воли есть то зерно, в котором прорастает основание нравственной свободы и ответственности в христианской морали средних веков. Так, «быть тли не быть» Гамлета - свободно решаемое начало своей, уже завязанной, жизни оказывается основанием всей ответственности человека Нового времени за свое - в бесконечность открытое - бытие.
Не буду продолжать. Не буду сейчас говорить о других гранях самодетерминации человеческой судьбы.
Только повторю: каждая из этих граней нашей духовной самодетерминации по-своему - всеобще и единственно - формирует наше сознание, деятельность, судьбу.
3. Все грани «пирамидальной линзы-культуры» сходятся в единой вершине , в точке (мгновении) самодетерминации человеческого Я. В этой точке уженет отдельных граней, весь цикл самодетерминации сосредоточивается в горизонте двух сходящихся воедино регулятивных идей: идеиличности и идеи моего - всеобщего -разума . В средоточии этих идей, в предельной напряженности последних вопросов бытия индивид действительно свободен, в полной мере ответственности объединяя в своем сознании и в своей смертной жизни всеобщее человеческое бытие, самодетерминированность, сознание, мышление, судьбу.
Ясно, что притаком понимании нелепо говорить о культуре как о некоей «чисто духовной» деятельности. Нет, культура - это всеобщая история и деятельность человека, сосредоточенная в вершине самодетерминации. Но вершина есть завершение, она действенна, если только «пирамида» имеет основание играни, если это острие действительно и осознанно вживленно в болевую точку нашего сознания.
И, наконец, третье определение , третий смыслкультуры . Здесь скажу совсем кратко. Хотя я предполагаю, что именно этот смысл является ключевым в культуре XX века, но об этом должен быть отдельный разговор. Этот смысл - «мир впервые… ». Культура в своих произведениях позволяет нам, автору и читателю, как бы заново порождать мир, бытие предметов, людей, свое собственное бытие из плоскости полотна, хаоса красок, ритмов стиха, философских начал, мгонвений нравственного катарсиса. Вместе с тем в произведениях культуры этот, впервые творимый, мир с особой несомненностью воспринимается в его извечной, независимой от меня, абсолютной самобытийности, только улавливаемой, трудно угадываемой, останавливаемой на моем полотне, в краске, в ритме, в мысли 42 .
В культуре человек всегда подобен Богу - в афоризме Поля Валери: «Бог сотворил мир из ничего, но материал все время чувствуется». Вне этой трагедии и ронии культура невозможна; всякий разговор о культуре становится пустышкой и риторикой.
Но и ирония, и трагедия культуры, и три определения культуры, ее смысла в жизни человека, - все это сходится в фокусе произведения .
Произведение - вот ответ на вопрос: «Что значит быть в культуре, общаться в культуре, самодетерминировать свою судьбу в напряжениях культуры, порорждать в культуре мир впервые?». Вот почему я так упорно, начиная с первой страницы, тормозил внимание читателя на этом понятии. Но что такое произведение? Думаю, что, не прибегая к дефиниции, но раскрывая культурный смысл жизни произведений, я уже ответил на этот вопрос.
И все же совсем вкратце напомню, в каком контексте вводилась в этой статье идея произведения.
(1) Произведение, в отличие от продукта (потребления), предназначенного, чтобы исчезнуть, или от орудия (труда), могущего работать в любых умелых руках, - есть отстраненное от человека и воплощенное в плоть полотна, звуков, красок, камня - собственное бытие человека, его определенность как этого , единственного, неповторимого индивида.
(2) Произведение всегда адресовано , точнее, в нем, в его плоти, адресовано мое - авторское - бытие. Произведение осуществляется - каждый раз заново - в общении «автор - читатель» (в самом широком смысле этих слов). Это - общение, воплощенное в «пло(т)скость» (плоть… плоскость), предполагающее и полагающее - вновь и вновь - воображаемого автора и воображаемого читателя.
(3) В общении «на основе» произведения (когда его участники могут и, по сути дела, должны находиться на бесконечном во времени и пространстве расстоянии друг от друга) мир созлается заново, впервые - из плоскости, почти небытия вещей, мыслей, чувств, из плоскости холста, хаоса красок, ритма звуков, слов, запечатленных на страницах книги. Произведение - это застывшая и чреватая форманачала бытия.
Но в ключе реального создания произведений возникает (решающая для XX века) форма понимания бытия, космоса, вещей -как если бы они были произведением . Так складывается онтолгия и философская логика культуры.
Теперь можно вернуться к понятию культуры и к тем определениям культуры, что были поняты в основном тексте статьи. Понимание произведения как феномена культуры и понимание культуры как сферы произведений: два эти понимания «подпирают» и углубляют друг друга.
Бытие в культуре, общение в культуре есть общение и бытие на основе произведения, в идее произведения. Но это краткое определение обретает смысл, лишь впитав в себя целостное произведение культуры.
Возвращаясь к самому началу этих размышлений, можно сформулировать следующее предположение.
В XX веке культура (в тех ее определениях, что были осмыслены выше) смещается в эпицентр человеческого бытия. Это происходит во всех сферах нашей жизни:
в производстве (научно-техническая революция замыкает на свободное время всю предметную деятельность человека, выявляет и делает непосредственно значимой всеобщую «самоустремленность» этой деятельности);
в социальных феноменах (малые динамичные самодеятельные группы постепенно становятся основными ячейками человеческого общения);
в общении различныхкультур (культуры Запада и Востока и далее -античности, средних веков, Нового времени... сходятся и впервые порождаются в точке своего начала);
в предельных нравственных перипетиях (эти узлы завязываются в окопах мировых войн, на нарах концлагерей, в судорогах тоталитарного режима; везде индивид выталкивается из прочных ниш социальной, исторической, кастовой детерминации, везде он встает перед трагедией изначального нравственного выбора и решения).
Так нарастает новый всеобщий социум - социум культуры - особая, в чем-то близкая к полисной, социальность, точнее, форма свободного общения людей в силовом поле культуры, диалога культур.
Возможно также предположить, что именно противостояние мегасоциума промышленной цивилизации (какую бы форму она ни принимала) и малых ядер социума культуры, именно это противостояние будет решающим событием начала XXI века.
«Возможно предположить...». Конечно, это звучит слабо. Остается утешать себя только тем, что история вообще совершается в форме предположений, в форме перекрестка исторических судеб. Впрочем, - это и есть форма культуры.
40 См. основные работы М.М.Бахтина.
41 Думаю, уже из предыдущего ясно, что «личность» есть для меня не какое-то наличное определение (X- личность, Y- еще не личность), но некая регулятивная идея (горизонт) бытия индивида в культуре.
42 Это определение культуры существенно для противопоставления легкому эстетизму. Только в нем сохраняется та «сырьевая природа поэзии» и речевой культуры в целом, о которой О. Мандельштам говорил как об основном противоядии против «дешевого культурпоклонства, захлестнувшего… университетскую и школьную Европу».
Понятие диалога культур стало чрезвычайно модным в современной реальности, причем в самых разных областях знаний - в культурологии, в искусствознании, в литературоведении как пограничной между искусствознанием и филологией области, в лингвистике, точнее, в тех ее разделах, которые связаны с проблемой «язык и культура», а также в педагогике, связанной с обучением представителей этнических меньшинств или учащихся, составляющих многонациональные коллективы, и в школах и вузах. Это понятие закладывается в концепции развития образования, в учебные планы и программы, озвучивается в курсах лекций для студентов и слушателей повышения квалификации педагогических кадров. Мы попытаемся определить, насколько реально данное понятие присутствует в образовательном процессе в некоторых регионах Российской Федерации, каковы условия для его реализации в учебном процессе и что реально имеет место в современной российской действительности на Севере и в прилегающих к Северу регионах, а также в образовательных структурах, обслуживающих северные регионы России.
Для того чтобы «диалог культур» был диалогом, необходимо наличие как минимум двух культур - в рассматриваемом нами случае подразумевается наличие некоей государственной, или «русскоязычной», культуры - и культуры этнического меньшинства, то есть какого-то этноса из народов Севера. Даже определение государственной формы культуры тут оказывается далеко не однозначным, что же касается идентификации второго участника диалога, то с ним мы имеем еще больше проблем. В самом деле, невозможно устанавливать в обучении порознь якутский, русско-эвенкийский, русско-юкагирский, русско-чукотский диалог культур (хотя реально именно такое взаимодействие культур наблюдается в большинстве улусов Якутии и сопредельных территорий - Эвенкии, Чукотки и т. д.). Если же понимать под диалогом культур некое соприкосновение носителей государственной культуры с коренными жителями Севера РФ вообще, то в таком «диалоге культур» второй участник, то есть «культура народов Севера», будет выступать либо в виде научной фикции, поскольку общие хантыйско-юкагирские или саамско-эскимосские характеристики культуры отсутствуют, либо в виде монстра-мутанта, созданного из скудных знаний педагогов об этнографии отдельных этносов, каждый из которых имеет богатейшую историю и самобытные культурные традиции. При равной степени внутреннего богатства и равной адаптированности к условиям жизни «диалог» между такими культурами в учебном процессе не устанавливается из-за разницы в объеме знаний о культурах.
Надо также иметь в виду и то, что исторически в диалог, о котором мы ведем речь, вступали не некие абстрактные культуры, а реальные субэтнические культуры, причем «русская» культура была представлена не своей государственной формой, а региональной культурой старожильческого населения, а в наши дни - субкультурой приезжего населения Севера. Как та, так и другая субкультуры изучены недостаточно, при этом региональная субкультура Северных регионов РФ в наши дни и на протяжении всего ХХ века, носителями которой является приезжее население Севера и национальная интеллигенция, не была предметом ни одной из научных дисциплин, ей не было места ни в этнографии, ни в культурологии. Территориальные субкультуры малочисленных народов Севера РФ также разнородны даже у отдельных этносов (эвенки Якутии, Бурятии, Хабаровского края и Сахалина, эвены западной Якутии, эвены Северо-Востока Якутии и эвены Камчатки, лесные и тундренные юкагиры и т. п.) - учет всех этих реальностей превращает понятие диалога культур в виртуальную сущность, а фактическая конкретика его делает соответствующий материал непригодным для изучения.
Следующий фактор, характеризующий «диалог культур» в его педагогическом понимании - это социальный фактор. Кто с кем осуществляет диалог - поселковый инженер с оленеводом, петербургская учительница с эвенкийской мастерицей, профессор-культуролог с морским зверобоем, или депутат Госдумы от какого-то автономного округа со студентами - петербуржцами во втором поколении? Ясно, что социальные различия с обеих сторон не могут не приниматься во внимание как при научном изучении проблемы, так и при решении практических образовательных задач. В реальности «диалог культур» осуществляется между коренным и приезжим населением национальных сел, в равной мере представляющим разные социальные группы, и только в этой сфере мы имеем контакты носителей культур, не имеющие социальной маркировки или нейтрализующие социальную маркировку. Вместе с тем представители интеллигенции и творческой среды из народов Севера контактируют с разными социальными группами «русскоязычного» населения у себя в регионах, а также в тех местах, где они проживают - в административных центрах. Студенты и учителя представляют собой не только специфическую социальную группу, даже если они и принадлежат к народам Севера, но формируют наименее типическую из групп носителей этнических культур - при этом ценности и жизненные интенции этих групп часто имеют целью максимально дистанцироваться от собственной этнической культуры, получить нетрадиционную для этноса профессию, переехать в большой город, найти брачного партнера не из среды своего народа и т. п. Эти социальные среды рассматривают принадлежность к этносу прежде всего как источник повышения социального статуса, сулящий в перспективе некое благосостояние, в то время как для оленеводов, морских охотников и других представителей традиционных профессий принадлежность к малочисленным народам часто в психологическом плане понижает социальный статус.
Наконец, не менее значимым для характеристики «диалога культур» является объективная оценка типа взаимодействия и степени взаимодействия тех сущностей, которые именуются культурами. На самом деле в современном состоянии в каждом из случаев речь должна идти о различных территориальных субкультурах, которые к тому же имеют и особые социальные манифестации. Невозможно себе представить такой «диалог культур», участниками которого являются современные доценты-педагоги и студенты-чукчи, которым преподносится культура чукчей конца XIX - начала XX века, или которые рассматриваются как носители особой ментальности, характерной для чукчей конца XIX - начала XX века, - и еще хуже, когда в образовательном процессе или методических разработках ведутся поиски особой этнической ментальности (ясно, что при ее отсутствии понятие диалога культур теряет смысл). Диалог культур, принадлежащих к разным временным срезам, - это метафора, которая хороша для изучения искусства модерна, питающегося этнографическими материалами, или такого же регионального модерна, который произрастает из региональных субкультур на этнических основах. Но в образовательном процессе, участники которого сосуществуют во времени, и тем более в обучении подрастающего поколения, которое станет свидетелем смены культурной парадигмы, это понятие лишается смысла. В национальных селах существуют обычно несколько разных общин - приезжее население и одна или несколько общин коренного населения по разным этносам, если коренное население в том или другом селе является смешанным. В этих условиях «диалог культур» является мнимым, поскольку все общины проявляют тенденции к взаимному обособлению, а не к интеграции. Если в том или ином регионе имеет место аккультурация или ассимиляция одного этноса другим, более крупным и более «престижным», то, само собой разумеется, говорить о «диалоге» в таких случаях не приходится: тут имеет место весьма авторитарный «монолог».
Соответственно, применительно к контингенту учащихся и особенно студентов вузов из числа народов Севера, нельзя закрывать глаза на то, что эти студенты также уже не являются носителями своей традиционной этнической культуры, а через 20-30 лет могут утерять и те признаки этнической или региональной культуры, какими обладают в настоящее время. Это значит, что и в данном случае мы реально имеем культурный монолог вместо диалога.
Понятие диалога культур часто, в том числе и в образовании, используется с одной прагматической целью - сформировать толерантность в межэтнических отношениях. Полезность решения этой задачи не вызывает сомнений и не может оспариваться. Однако самое решение этой задачи невозможно без знания конкретных этнических культур во всем их многообразии и истории, без знания территориальных и социальных вариантов этих культур, а также без четких и объемных представлений о современном состоянии этнических культур. Современная система образования для народов Севера РФ не располагает такой информацией и оказывается не в состоянии внедрить весь этот материал в учебный процесс в методически корректной форме. Понятие диалога культур в образовательном процессе в наши дни выглядит не более чем привлекательной вывеской, за которой стоят часто такие представления об этнической культуре, которые составляют полную противоположность гуманитарной науке, будь то культурология, этнография, этносоциология или этнодемография.
Диалог культур в современном мире
Как известно, история заполнена постоянной борьбой различных культур. Вся мировая история - это процесс взаимодействия народов, каждый из которых обладал или обладает специфической системой ценностей и способом деятельности. Характер взаимоотношений между народами, безусловно, определяется текущими экономическими и политическими интересами. Однако очень часто за ними скрываются факторы более глубокого порядка - духовные ценности, без учета и понимания которых невозможно установить нормальные добрососедские отношения между народами и прогнозировать их будущее.
Взаимодействие культур - необычайно актуальная тема в условиях современного мира в целом. Вполне возможно, что она важнее, чем проблемы экономических и политических взаимоотношений между народами. Культура составляет в стране известную целостность, и чем больше у неё внутренних и внешних связей с другими культурами или отдельными ее отраслями между собой, тем выше она поднимается. Культура - мощный фактор человеческой деятельности: она присутствует во всем, что мы видим и чувствуем. В основе мировосприятия лежит наша культура: мы видим мир через очки, окрашенные ею. То, что люди делают, напрямую зависит от того, во что они верят, а их убеждения, в свою очередь, зависят от культурно окрашенного видения себя и окружающего мира.
Понятие диалога особенно актуально для современной культуры. Сам процесс взаимодействия и есть диалог, а формы взаимодействия представляют собой различные виды диалогических отношений. Идея диалога имеет своё развитие в глубоком прошлом. Древние тексты культуры Индии наполнены идеей единства культур и народов, макро-и микрокосмоса, раздумьями о том, что здоровье человека во многом зависит от качества его взаимоотношений с окружающей средой, от сознания силы красоты, понимания как отражение Вселенной в нашем бытии. Диалог пронизывает всю нашу жизнь. Он является по своей действительности средством осуществления коммуникационных связей, условие взаимопонимания людей. Взаимодействие культур, их диалог - наиболее благоприятная основа для развития межэтнических, межнациональных отношений. И наоборот, когда в обществе есть межэтническое напряжение и тем более, межэтнические конфликты, то диалог между культурами затруднен, взаимодействие культур может носить ограниченный характер в поле межэтнической напряженности данных народов, носителей данных культур. По Данилевскому культуры развиваются обособленно и изначально враждебны друг другу. В основе всех этих различий он видел "дух народа". "Диалог - это общение с культурой, реализация и воспроизводство ее достижений, это обнаружение и понимание ценностей других культур, способ присвоения последних, возможность снятия политической напряженности между государствами и этническими группами. Он - необходимое условие научного поиска истины и процесса творчества в искусстве. Диалог - это понимание своего "Я" и общение с другими. Он всеобщ и всеобщность диалога общепризнанна" .
Понятие диалога в культурном процессе имеет широкий смысл. Оно включает в себя и диалог создателя и потребителя культурных ценностей, и диалог поколений, и диалог культур как формы взаимодействия и взаимопонимания народов. По мере развития торговли, миграции населения взаимодействие культур неизбежно расширяется. Оно служит источником их взаимообогащения и развития. Диалог культур предполагает взаимодействие, взаимопроникновение различных культурных образований в рамках крупных культурных зон, а также общение, духовное сближение огромных культурных регионов, сформировавших на заре человеческой цивилизации неповторимый комплекс специфических черт. Заметим, что диалог культур не ограничивается только гуманитарными контактами культурных образований различного масштаба, -- речь идет и о приобщении отдельной личности к этим культурным мирам, внутреннем переосмыслении ценностей "чужой" культуры. Взаимодействие европейских и неевропейских культур может осуществляться по-разному. Оно может происходить в форме поглощения западной цивилизацией восточных, проникновения западной цивилизации в восточные, а также сосуществования обеих цивилизаций. Бурное развитие науки и техники европейских стран, потребность в обеспечении нормальных условий жизни для населения земного шара обострили проблему модернизации традиционных цивилизаций. Однако попытки модернизации имели катастрофические последствия для традиционных исламских культур. Любое явление культуры осмысливается людьми в контексте современного состояния общества, который может сильно изменить его смысл. Культура сохраняет относительно неизменной лишь свою внешнюю сторону, в то время как ее духовное богатство содержит возможность бесконечного развития. Данная возможность реализуется деятельностью человека, способного обогащать и актуализировать те неповторимые смыслы, которые он обнаруживает в явлениях культуры. Это свидетельствует о постоянном обновлении в процессе динамики культуры. Само понятие культуры предполагает наличие традиции как "памяти", утрата которой равносильна гибели общества. Понятие традиции включает такие проявления культуры, как культурное ядро, эндогенность, самобытность, специфика и культурное наследие. Ядро культуры составляет система принципов, гарантирующих ее относительную стабильность и воспроизводимость. Вместе с тем, культуру отличает целостность всех ее структурных элементов, которая обеспечивается ее системностью, наличием иерархии, субординации ценностей. Важнейшим интеграционным механизмом культуры является традиция.
Для существования и развития любой культуре , как и любому человеку, необходимы общение, диалог, взаимодействие . Идея диалога культур подразумевает открытость культур друг другу. Но это возможно при выполнении ряда условий: равенства всех культур, признания права каждой культуры на отличия от других, уважения к чужой культуре.
Русский философ Михаил Михайлович Бахтин (1895- 1975) считал, что только в диалоге культура приближается к пониманию себя самой, глядя на себя глазами иной культуры и преодолевая тем самым свою односторонность и ограниченность. Не существует изолированных культур -- все они живут и развиваются только в диалоге с другими культурами:
"Чужая культура только в глазах другой культуры раскрывает себя полнее и глубже (но не во всей полноте, потому что придут и другие культуры, которые увидят и поймут еще больше). Один смысл раскрывает свои глубины, встретившись и соприкоснувшись с другим, чужим смыслом: между ними начинается как бы диалог , который преодолевает замкнутость и односторонность этих смыслов, этих культур... При такой диалогической встрече двух культур они не сливаются и не смешиваются, каждая сохраняет свое единство и открытую целостность, но они взаимно обогащаются."
Обмен духовными ценностями, знакомство с достижениями культуры других народов обогащает личность. Сердцевиной деятельности субъекта культуры, в процессе которой изменяется он сам, изменяя, развивая при этом состояние, содержание национальной культуры. Взаимодействие культур происходит и на уровне межличностного общения, так как в ощущении реализуются общезначимые ценности культур. Межличностное общение, расширяя источники социальной и культурной информации, тем самым может выступить важным фактором в преодолении стереотипизированного мышления и этим способствует взаимообогащению духовного облика людей.
Современное состояние культуры вызывает обоснованное беспокойство. Одной из глобальных проблем развития общества является эрозия духовной культуры, возникающая в результате тотального распространения однообразной информации, изолирующей ее потребителей от работы по развитию представлений о смысле существования в социо-культурном процессе, усугубляющей ситуацию "смыслоутраты" в культуре.
Диалог культур был и остается главным в развитии человечества. На протяжении веков и тысячелетий происходило взаимообогащение культур, из которых складывалась уникальная мозаика человеческой цивилизации. Процесс взаимодействия, диалога культур носит сложный и неравномерный характер. Потому что не все структуры, элементы национальной культуры активны для усвоения накопленных творческих ценностей. Наиболее активный процесс диалога культур происходит при усвоении близких тому или иному типу национального мышления художественных ценностей. Конечно, многое зависит от соотношения стадий развития культуры, от накопленного опыта. Внутри каждой национальной культуры дифференцированно развиваются различные компоненты культуры.
В XX в. научно-технологическая культура Запада распространилась по всему земному шару. Незападные культуры теперь стоят перед дилеммой: раскрыться ли перед западной культурой или замкнуться и продолжать следовать традиционными путями, сохраняя привычный образ жизни, занятия и культы.
Западная культура индивидуалистична и персоноцентрирована. Она считает священными личностные ценности, свободу и стремление к счастью. Природа и все остальные существа приуготовлены главным образом на благо человеку. К тому же западная культура прагматична: она отметает значительную часть из того, что нельзя видеть или схватить, -- т.е. то, что не может быть "предъявлено" руке или глазу.
В последние годы, несмотря на "кока-колонизацию" и "макдональдизм", ценности и понятия западной культуры начали наталкиваться на сопротивление. В Южной Америке возникла новая разновидность культурного национализма. Латиноамериканцев возмущает их зависимость от Северной Америки, они выражают недовольство своей ролью получателей, а не создателей культурных течений, формирующих современный мир. Доминирование иностранной культуры переживает агонию и в умонастроениях образованных арабов, воспринимающих западную традицию как элемент гегемонии Запада над их странами. Арабы сознают себя пассивной стороной интеркультурного диалога, связывающего их почти исключительно с Западной Европой и Северной Америкой.
Индия и страны Южной Азии, хотя и продолжают контакты с британской культурой, ассимилируя многие ее отличительные особенности, стали активно отстаивать свое собственное культурное наследие. В России накоплен обширный исторический опыт амбивалентного отношения к западной культуре; такое отношение сохраняется и поныне. Его главные особенности -- восхищение достижениями Запада как в области технологии,так и в области высокой культуры, но одновременно -- опасение, что эти достижения могут подавить русское культурное наследие и тем самым лишить русский народ его самобытности. Взаимообогащение национальных культур в плане восприятия инонациональных ценностей происходит на неодинаковом уровне. В одном случае предполагаемое инонациональное произведение культуры воспринимается как инонациональное и не становится фактором национального сознания, самосознания, не входит в ценностную систему духовного мира личности. На более высоком уровне взаимообогащения национальных культур не ограничивается просто ознакомлением с инонациональным произведением искусства, а происходит творчество нового на основе собственно национального и познания инонационального. В таких случаях инонациональные ценности входят в национальное самосознание, обогащают духовный мир личности. ценность культура поколение духовный
Чем более развита национальная культура, тем более она способна к включению в сферу духовного общения ценности культуры различных наций и тем большие возможности она представляет для духовного обогащения личности. Характер восприятия зависит как от содержания ценностей культуры, так и от комплекса индивидуально-личностных особенностей воспринимающего. Восприятие ценностей культуры осуществляется на основе сравнения прежнего опыта и нового.
При этом познание происходит не только на рациональном, но и на иррациональной основе. Чувства стимулируют понимание или препятствуют пониманию, устанавливают его границы. Восприятие инонационального осуществляется посредством сравнения элемента культуры другой нации с аналогичным в собственной национальной культуре. Cравнение - есть основа всякого понимания и всякого мышления. Чужая культура усваивается только в процессе какой-либо деятельности практической, учебной или иной. Осмысление нового, усвоение невозможны без мыслительных процессов, связанных с языком. Язык содействует взаимному познанию наций, усвоению культурного наследия. Человек достигает высшего культурного развития тогда, когда большая духовная работа происходит в нем самом. Но прийти к этому он может лишь благодаря общению. Познание духовной культуры другой нации предполагает эмоционально-интеллектуальную активность субъекта восприятия, систематичности накопления знаний о содержании инонациональных культурных ценностей. В рамках глобализации возрастает международный диалог культур. Международный культурный диалог усиливает взаимопонимание между народами, дает возможность лучшего познания собственного национального облика. Сегодня восточная культура как никогда раньше начала оказывать огромное воздействие на культуру и образ жизни американцев.
В целом проблемы открытости к диалогу и взаимопониманию в современном мире приобретают глубокий характер. Однако для взаимопонимания и ведения диалога не достаточно одной доброй воли, но необходима кросс-культурная грамотность (понимание культур других народов), которая включает в себя: "осознание различий в идеях, обычаях, культурных традиций, присущих разным народам, способность увидеть общее и различное между разнообразными культурами и взглянуть на культуру собственного сообщества глазами других народов"Но чтобы понимать язык чужой культуры, человек должен быть открыт к культуре отечественной. От родного - к вселенскому, только так можно постичь лучшее в других культурах. И только в таком случае диалог будет плодотворен. Участвуя в диалоге культур, надо знать не только свою культуру, но и сопредельных культур и традиций, верований и обычаев.