Трагедия И. В. Гете «Фауст» была написана в 1774 – 1831 годах и относится к литературному направлению романтизм. Произведение является главным трудом писателя, над которым он работал на протяжении почти всей своей жизни. В основе сюжета трагедии лежит немецкая Легенда о Фаусте, известном чернокнижнике XVI века. Особое внимание привлекает композиция трагедии. Две части «Фауста» противопоставляются: в первой изображены отношения доктора с духовно чистой девушкой Маргаритой, во второй – деятельность Фауста при дворе и брак с античной героиней Еленой.
Главные герои
Генрих Фауст – доктор, разочаровавшийся в жизни и науке ученый. Заключил сделку с Мефистофелем.
Мефистофель – злой дух, дьявол, поспорил с Господом на то, что сможет заполучить душу Фауста.
Гретхен (Маргарита) – возлюбленная Фауста. Невинная девушка, которая из-за любви к Генриху случайно убила свою мать, а после, сойдя с ума, утопила свою дочь. Умерла в тюрьме.
Другие персонажи
Вагнер – ученик Фауста, создавший Гомункула.
Елена – древнегреческая героиня, возлюбленная Фауста, от которой у нее родился сын Эвфорион. Их брак – символ соединения античного и романтичного начал.
Эвфорион – сын Фауста и Елены, наделенный чертами романтичного, байронического героя.
Марта – соседка Маргариты, вдова.
Валентин – солдат, брат Гретхен, которого убил Фауст.
Директор театра, Поэт
Гомункул
Посвящение
Театральное вступление
Директор театра просит Поэта создать развлекательное произведение, которое будет интересно абсолютно всем и привлечет в их театр больше зрителей. Однако Поэт считает, что «кропанье пошлостей – большое зло» , «бездарных проходимцев ремесло» .
Директор театра советует ему отойти от привычного стиля и более решительно приступать к делу – «по-свойски расправляться» с поэзией, тогда его произведения будут действительно интересны людям. Директор предоставляет Поэту и Актеру все возможности театра, чтобы:
«В дощатом этом – балагане
Вы можете, как в мирозданье,
Пройдя все ярусы подряд,
Сойти с небес сквозь землю в ад» .
Пролог на небе
К Господу на прием является Мефистофель. Дьявол рассуждает о том, что «озаренные божьей искрой» люди продолжают жить как животные. Господь спрашивает, знает ли он Фауста. Мефистофель вспоминает, что Фауст – ученый, который «рвется в бой, и любит брать преграды» , служа Богу. Дьявол предлагает поспорить, что он «отобьет» у Господа Фауста, подвергая его всяческим искушениям, на что получает согласие. Бог уверен, что чутье ученого выведет его из тупика.
Часть первая
Ночь
Тесная готическая комната. Фауст сидит без сна за книгой. Доктор размышляет:
«Я богословьем овладел,
Над философией корпел,
Юриспруденцию долбил
И медицину изучил.
Однако я при этом всем
Был и остался дураком» .
«И к магии я обратился,
Чтоб дух по зову мне явился
И тайну бытия открыл» .
Размышления доктора прерывает неожиданно вошедший в комнату его ученик Вагнер. Во время беседы с учеником, Фауст объясняет: люди на самом деле ничего не знают о древности. Доктора возмущают самонадеянные, глупые мысли Вагнера, что человек уже дорос до того, чтобы познать все тайны мирозданья.
Когда Вагнер ушел, доктор размышляет о том, что считал себя равным богу, однако это не так: «Я червь слепой, я пасынок природы» . Фауст понимает, что его жизнь «проходит в прахе» и собирается покончить жизнь самоубийством, выпив яд. Однако в момент, когда он подносит бокал с ядом к губам, раздается колокольный звон и хоровое пение – ангелы поют о Воскресении Христа. Фауст отказывается от своего намерения.
У ворот
Толпы гуляющих, среди которых Вагнер и Фауст. Старик-крестьянин благодарит доктора и его покойного отца за то, что они помогли в городе «избыть чуму» . Однако Фаусту стыдно за отца, который во время своей лечебной практики ради экспериментов давал людям отраву – леча одних, он убивал других. К доктору и Вагнеру подбегает черный пудель. Фаусту кажется, что за псом «змеится пламя по земле полян» .
Рабочая комната Фауста
Фауст забрал пуделя к себе. Доктор садится за перевод на немецкий язык Нового Завета. Раздумывая над первой фразой писания, Фауст приходит к выводу, что она переводится не как «В начале было Слово» , а «В начале было Дело» . Пудель начинает баловаться и, отвлекшись от работы, доктор видит, как пес превращается в Мефистофеля. Дьявол является к Фаусту в одежде странствующего студента. Доктор спрашивает кто он, на что Мефистофель отвечает:
«Часть силы той, что без числа
Творит добро, всему желая зла» .
Мефистофель посмеивается над человеческими слабостями, словно зная, какие мысли мучают Фауста. Вскоре Дьявол собирается уйти, но его не пускает начертанная Фаустом пентаграмма. Дьявол с помощью духов усыпляет доктора и, пока тот спит, исчезает.
Второй раз Мефистофель явился к Фаусту в богатой одежде: в камзоле из карамзина, с накидкой на плечах и петушиным пером на шляпе. Дьявол уговаривает доктора покинуть стены кабинета и уйти с ним:
«Тебе со мною будет здесь удобно,
Я буду исполнять любую блажь» .
Фауст соглашается и подписывает договор кровью. Они отправляются в путешествие, летя прямо по воздуху на волшебном плаще Дьявола.
Погреб Ауэрбаха в Лейпциге
Мефистофель и Фауст присоединяются к компании веселящихся гуляк. Дьявол угощает пьющих вином. Один из гуляк проливает напиток на землю и вино загорается. Мужчина восклицает, что это адское пламя. Присутствующие бросаются на Дьявола с ножами, однако он наводит на них «дурман» – людям начинает казаться, что они в прекрасном крае. В это время Мефистофель с Фаустом исчезают.
Кухня ведьмы
Фауст и Мефистофель ожидают ведьму. Фауст жалуется Мефистофелю на то, что его мучают грустные мысли. Дьявол отвечает, что от любых размышлений его сможет отвлечь простое средство – ведение обычного хозяйства. Однако Фауст не готов «жить без размаху» . По просьбе Дьявола ведьма готовит Фаусту зелье, после которого тело доктора «набирается жару» , и к нему возвращается утраченная молодость.
Улица
Фауст, увидев на улице Маргариту (Гретхен), поражен ее красотой. Доктор просит Мефистофеля свести его с ней. Дьявол отвечает, что только что подслушал ее исповедь – она невинна, как маленький ребенок, поэтому у нечистой силы нет над ней власти. Фауст ставит условие: либо Мефистофель устраивает сегодня их свидание, либо он расторгнет их договор.
Вечер
Маргарита размышляет о том, что многое бы отдала, чтобы узнать, кем был тот, встретившийся ей мужчина. Пока девушка уходит из своей комнаты, Фауст и Мефистофель оставляют ей подарок – шкатулку с драгоценностями.
На прогулке
Мать Маргариты отнесла подаренные драгоценности к священнику, так как поняла, что это подарок нечистой силы. Фауст распоряжается подарить Гретхен что-то другое.
Дом соседки
Маргарита рассказывает соседке Марте, что обнаружила у себя вторую шкатулку с драгоценностями. Соседка советует ничего не говорить о находке матери, начиная надевать украшения постепенно.
К Марте приходит Мефистофель и сообщает о выдуманной смерти ее мужа, который ничего не оставил своей жене. Марта спрашивает, можно ли получить бумагу, подтверждающую кончину мужа. Мефистофель отвечает, что он вскоре вернется с другом, чтобы дать показания о смерти, и просит Маргариту тоже остаться, так как его друг «отличный малый» .
Сад
Прогуливаясь с Фаустом, Маргарита рассказывает, что она живет с матерью, ее отец и сестра умерли, а брат служит в армии. Девушка гадает на ромашке и получает ответ «Любит» . Фауст признается Маргарите в любви.
Лесная пещера
Фауст скрывается от всех. Мефистофель рассказывает доктору, что Маргарита очень сильно по нему тоскует и боится, что Генрих остыл к ней. Дьявола удивляет, что Фауст так просто решил отступиться от девушки.
Сад Марты
Маргарита делится с Фаустом, что ей очень не нравится Мефистофель. Девушке кажется, что он может их предать. Фауст, отмечает невинность Маргариты, перед которой Дьявол бессилен: «О, чуткость ангельских догадок!» .
Фауст дает Маргарите пузырек со снотворным, чтобы она могла усыпить свою мать, и им удалось в следующий раз побыть наедине дольше.
Ночь. Улица перед домом Гретхен
Валентин, брат Гретхен, решает расправиться с возлюбленным девушки. Юноша огорчен тем, что она навлекла на себя стыд связью без брака. Увидев Фауста, Валентин вызывает его на поединок. Доктор убивает юношу. Пока их не заметили, Мефистофель и Фауст скрываются, уезжают из города. Перед смертью Валентин наставляет Маргариту, говоря, что девушка должна беречь свою честь.
Собор
Гретхен присутствует на церковной службе. Позади девушки злой дух нашептывает ей мысли о том, что Гретхен виновна в смерти матери (не проснувшейся от снотворного зелья) и брата. Кроме того, все знают, что девушка носит под сердцем ребенка. Не выдерживая навязчивых дум, Гретхен падает в обморок.
Вальпургиева ночь
Фауст и Мефистофель наблюдают за шабашем ведьм и колдунов. Прогуливаясь вдоль костров, они встречают генерала, министра, разбогатевшего дельца, писателя, ведьму-старьевщицу, Лилит, Медузу и других. Неожиданно одна из теней напоминает Фаусту Маргариту, доктору привиделось, что девушка обезглавлена.
Пасмурный день. Поле
Мефистофель рассказывает Фаусту, что Гретхен долго нищенствовала и теперь попала в тюрьму. Доктор в отчаянии, он упрекает в случившемся Дьявола и требует, чтобы тот спас девушку. Мефистофель замечает, что это не он, а сам Фауст загубил Маргариту. Однако, подумав, соглашается помочь – Дьявол усыпит смотрителя, а после унесет их подальше. Завладеть же ключами и вывести Маргариту из темницы придется самому Фаусту.
Тюрьма
Фауст входит в темницу, где сидит Маргарита, напевая странные песенки. Она лишилась рассудка. Приняв доктора за палача, девушка просит отстрочить кару до утра. Фауст объясняет, что перед ней ее возлюбленный и им нужно поспешить. Девушка рада, но временит, говоря ему, что он охладел к ее объятьям. Маргарита рассказывает, как усыпила до смерти мать и утопила в пруду дочь. Девушка бредит, просит Фауста выкопать могилы для нее, ее матери и брата. Перед смертью Маргарита просит спасения у бога. Мефистофель говорит, что она осуждена на муки, но тут доносится голос свыше: «Спасена!» . Девушка умирает.
Часть вторая
Акт первый
Императорский дворец. Маскарад
Мефистофель в образе шута предстает перед императором. В тронной зале начинается Государственный совет. Канцлер сообщает, что страна находится в упадке, у государства недостаточно денег.
Сад для гулянья
Дьявол помог государству решить проблему безденежья, провернув аферу. Мефистофель пустил в оборот ценные бумаги, залогом которых стало находящееся в недрах земли золото. Сокровище когда-то будет найдено и покроет все расходы, но пока одураченные люди расплачиваются акциями.
Темная галерея
Фауст, представший при дворе в роли кудесника, сообщает Мефистофелю, что обещал императору показать античных героев Париса и Елену. Доктор просит Дьявола помочь ему. Мефистофель дает Фаусту ключ-направитель, который поможет доктору проникнуть в мир языческих богов и героев.
Рыцарский зал
Придворные ожидают появления Париса и Елены. Когда появляется древнегреческая героиня, дамы начинают обсуждать ее недостатки, однако Фауст очарован девушкой. Перед зрителями разыгрывается сцена «похищения Елены» Парисом. Потеряв самообладание, Фауст пытается спасти и удержать девушку, но духи героев внезапно испаряются.
Акт второй
Готическая комната
Фауст лежит в своей старой комнате без движения. Студент Фамулус рассказывает Мефистофелю, что ставший теперь известным ученым Вагнер все еще ожидает возвращения своего учителя Фауста, а сейчас находится на пороге великого открытия.
Лаборатория в средневековом духе
К Вагнеру, находящемуся у нескладных приборов, является Мефистофель. Ученый рассказывает гостю, что хочет создать человека, так как, по его мнению, «прежнее детей прижитье для нас – нелепость, сданная в архив» . Вагнер создает Гомункула.
Гомункул советует Мефистофелю отнести Фауста на празднество Вальпургиевой ночи, а затем улетает вместе с доктором и Дьяволом, покинув Вагнера.
Классическая Вальпургиева ночь
Мефистофель опускает Фауста на землю, и он, наконец, приходит в себя. Доктор отправляется на поиски Елены.
Акт третий
Перед дворцом Менелая в Спарте
Высаженная на берег Спарты Елена узнает от ключницы Форкиады, что царь Менелай (муж Елены) послал ее сюда в качестве жертвы для жертвоприношения. Ключница помогает спастись героине от смерти, помогая сбежать в соседний замок.
Внутренний двор замка
Елену приводят в замок Фауста. Он сообщает, что царице теперь принадлежит все в его замке. Фауст направляет свои войска против идущего на него с войной, желающего отомстить Менелая, а сам с Еленой укрывается в подземном мире.
Вскоре у Фауста и Елены рождается сын Эвфорион. Мальчик мечтает подпрыгнуть так, «чтоб ненароком небес достигнуть одним наскоком» . Фауст пытается отгородить сына от беды, но тот просит оставить его в покое. Взобравшись на высокую скалу, Эвфорион прыгает с нее и падает мертвым у ног родителей. Горюющая Елена говорит Фаусту: «На мне сбывается реченье старое, Что счастье с красотой не уживается» и, со словами «прими меня, о Персефона, с мальчиком!» обнимает Фауста. Тело женщины исчезает, и в руках у мужчины остаются только ее платье и покрывало. Одежды Елены превращаются в облака и уносят Фауста прочь.
Акт четвертый
Горная местность
К скалистому гребню, который ранее был дном преисподней, на облаке подплывает Фауст. Мужчина раздумывает над тем, что с воспоминаниями о любви уходит вся его чистота и «сущность лучшая» . Вскоре на семимильных сапогах к скале прилетает Мефистофель. Фауст говорит Мефистофелю, что его самым большим желанием является построить плотину на море и
«Любой ценою у пучины
Кусок земли отвоевать» .
Фауст просит помощи у Мефистофеля. Неожиданно раздаются звуки войны. Дьявол объясняет, что император, которому они ранее помогли, попал в тяжелое положение после раскрытия обмана с ценными бумагами. Мефистофель советует Фаусту помочь монарху вернуться на престол, за что в награду он сможет получить берег моря. Доктор и Дьявол помогают императору одержать блестящую победу.
Акт пятый
Открытая местность
К старикам, любящей супружеской паре Бавкиде и Филемону наведывается странник. Когда-то старики ему уже помогли, за что он им очень благодарен. Бавкида и Филемон живут у моря, рядом находится колокольня и раскинулась липовая роща.
Дворец
Состарившийся Фауст возмущен – Бавкида и Филемон не соглашаются покинуть берег моря, чтобы он мог воплотить в жизнь свою идею. Их дом находится именно на том месте, которое теперь принадлежит доктору. Мефистофель обещает разобраться со стариками.
Глубокая ночь
Дом Бавкиды и Филемона, а с ним липовая роща и колокольня, были сожжены. Мефистофель сообщил Фаусту, что они пытались выгнать стариков из дома, но те от испуга умерли, а гость, сопротивляясь, был убит слугами. Дом же загорелся случайно от искры. Фауст проклинает Мефистофеля и слуг за глухоту к его словам, так как он желал справедливого обмена, а не насилья и разбоя.
Большой двор перед дворцом
Мефистофель приказывает лемурам (замогильным призракам) рыть могилу для Фауста. Ослепший Фауст слышит стук лопат и решает, что это рабочие воплощают в жизнь его мечту:
«Кладут границу бешенству прибоя
И, как бы землю примирив с собою,
Возводят, вал и насыпи крепят» .
Фауст приказывает Мефистофелю «вербовать сюда работников без счету» , постоянно отчитываясь ему о продвижении работ. Доктор размышляет о том, что хотел бы увидеть дни, когда свободный народ трудится на свободной земле, тогда он мог бы воскликнуть: «Мгновенье! О как прекрасно ты, повремени!» . Со словами: «И это торжество предвосхищая, Я высший миг сейчас переживаю» , Фауст умирает.
Положение в гроб
Мефистофель ожидает, когда дух Фауста покинет тело, и он сможет представить ему их договор, подкрепленный кровью. Однако появляются ангелы и, оттиснув бесов от могилы доктора, уносят бессмертную сущность Фауста в небо.
Заключение
Трагедия И. В Гете «Фауст» является философским произведением, в котором автор размышляет над вечной темой противостояния в мире и человеке добра и зла, раскрывает вопросы познания человеком тайн мира, самопознания, затрагивает важные в любые времена вопросы власти, любви, чести, справедливости и многие другие. В наши дни «Фауст» считается одной из вершин немецкой классической поэзии. Трагедия входит в репертуар ведущих театров мира, была много раз экранизирована.
Тест по произведению
После прочтения краткой версии трагедии – попробуйте пройти тест:
Рейтинг пересказа
Средняя оценка: 4.8 . Всего получено оценок: 2145.
Право же, невозможно размышлять о «Мастере и Маргарите» упорядоченно; все время что-нибудь упускаешь. Раз уж мы, говоря о свите мессира Воланда, затронули тему вечной любви, сменим на время заданный прежде ракурс, отложим тему хулиганства и пустим мяч сюжета катиться так, как он покатился: по тропе сравнения с любовной историей «Фауста».
История Гретхен в «Фаусте» воистину дьявольская по цинизму и беспощадности. Когда отодвигаешь ее на вытянутую руку, извлекши из стального сейфа пиетета, то удивление охватывает: ежели Фауст был, по Гете, «любимым рабом» Бога, то как христианский Бог не покарал его за гнусное тройное злодеяние: убийство матери Гретхен, убийство младенца, неимоверные страдания и гибель юной женщины, почти ребенка? Почему он позволил Фаусту порхать по жизни далее - и наслаждаться счастьем с Еленой?
Избави Боже, это не морализирование, речь идет о логике. По Гете, дух творческого познания, поиска ключевого мгновения бытия - превыше всего. Превыше даже человеческой жизни - и, разумеется уж, превыше любви. Соответственно, личность Гретхен оказывается редуцированной: она покорна в любви, покорна в страдании, покорна в смерти. Она в высшей степени способна к любви, но Фаусту-мужчине любовь не нужна; ему нужно ДЕЛО (die Tat) - такова логика Гете, если вылущить ее из художественной ткани.
Эжен Ионеско резонно заявил, что критика убивает произведение, привязывая любую его часть к некоему реальному контексту, - но тут же заметил, что благодаря такой противоестественной операции проясняется контекст. Так вот, в контексте воззрений интеллигенции конца XVIII века женщина, очевидно, представлялась редуцированной личностью, «утехой солдата», как сказал современник Гете Наполеон. Языческий идеал женщины - Прекрасная Елена оказалась идеальным мифологическим образцом такой солдатской любви - не субъектом, а объектом, покорно переходящим из рук в руки - какие сильней; идеальной женщиной для Фауста.
Мне кажется, что Булгаков опротестовывает такое отношение к любви уже в названии романа. Не «Мастер» - как назвали бы в XVIII веке, а оба имени рядом, причем демонстративно поставлено - над эпиграфом из «Фауста» - имя женщины, беспощадно растоптанной в трагедии Гете . В тексте романа есть и другие прямые метки любовного сюжета «Фауста». «…Всем хорошая девица, кабы не портил ее причудливый шрам на шее» (543) - так автор представляет читателю красавицу Геллу, прислуживающую Воланду. В другом случае - «багровый шрам на шее» (620).
В сцене «Вальпургиева ночь» Фауст встречает призрак Гретхен, скованной и мертвой:
Поистине, - взор мертвеца застылый,
Что не закрыт был любящей рукой!
То грудь, мне отданная, Гретхен милой,
То тело Гретхен, нежимое мной!
………………………………….
Что за восторг! Что за мученье!
Не оторваться от виденья.
Как странно шея у нее
Обвита только лентой алой,
Мефистофель сердито объясняет, что перед ним Медуза, демон-мститель, обращающий мужчин в камень. Что голова ее, отрубленная Персеем, съемная и что каждый видит в ней свою возлюбленную. Соль в том, что Гретхен, пока Фауст развлекается, за убийство своего ребенка попала в тюрьму, была судима и приговорена к смерти на плахе - к отсечению головы.
Этот образ языческого демона-женщины, принявшей облик юной жертвы Фауста, чрезвычайно насыщен. В нем страдание - и языческая телесность, и грозная красота женщины-обольстительницы, мужской погибели. Ясный намек на то, что грех соблазна принадлежит не мужчине, а женщине, что Фауст не так уж и виноват - в кроткой Гретхен скрывается убийца-Медуза. Вина Гретхен задана ее полом, она женщина, «сосуд греха» в протестантской терминологии. Сцена Вальпургиевой ночи «Фауста» построена так, чтобы выделилось женское начало греха и плоти. Пляшут голые ведьмы, Мефистофель и Фауст ведут с ними скабрезные разговоры; Медуза-Гретхен - тоже плоть, и Фауст рассматривает ее сладострастно.
Но для Булгакова это неприемлемо. Женское начало греха и погибели, принадлежность женщины сатане - несомненно, одна из тем «Мастера», но реализуется она в антиобразах Гете.
Фауст говорит о Гретхен всегда с плотским вожделением. Мастер рассказывает о Маргарите с абсолютным целомудрием. В авторском тексте нагое тело Маргариты не описывается никогда - словно действительно «тело Маргариты потеряло вес»… Какою бы ни являлась Маргарита перед Мастером, она воспринимается им только как возлюбленная в духе, как жена, подруга, но не как любовница. Маргарита не «сосуд греха», а личность.
Тем удивительней, что на сцене романа Маргарита почти все время голая, как фаустианская ведьма. И не потому, что она предалась сатане; она всегда была «чуть косящей на один глаз» ведьмой (633). Маргарита как бы реализует ту вину, в которой Гете отдаленным намеком обвиняет Гретхен.
Булгаков оправдывает Маргариту в своей обычной манере, как бы обратным ходом. Вина женщины-погубительницы не редуцирована, а генерализована; это проделывается и сюжетными решениями, и единым поэтическим приемом: все женщины, несущие беду, - красавицы (кроме «чумы-Аннушки»). Маргарита - «женщина неимоверной красоты»; ее прислуга - «красавица Наташа»; Низа - «самое красивое лицо…»; «молоденькая и хорошенькая» в Варьете; «юная красавица» во сне Босого; «красавица вагоновожатая»; разумеется, «красавица Гелла». Все они приносят мужчинам зло, от смерти до публичного позора. То есть все они в некотором роде Медузы, и во главе их помещается Гелла со шрамом Медузы на шее.
Эта череда женщин, несущих беду, явственно ассоциируется с чередой роковых красавиц Достоевского, с Грушенькой, Настасьей Филипповной, Катериной Ивановной, Лизой - и с предательством, безумием, убийством, тянущимися за ними. Но у Достоевского алогическое злое начало, заложенное в женщине, далеко не всегда осмысляется художественно-философски.
Булгаков это осмысливает и объясняет; один пример уже приведен: Мастер воспринимает свою красавицу жену как высокую личность, как объект христианской любви, и она как бы воздает ему вечным счастьем. Пример противоположный - Дунчиль и его «красавица любовница»: он покупает ее тело, она выдает его следствию. Где-то между ними помещается Иуда, влюбленный в Низу, но имеющий истинную «страсть к деньгам». Низа продает его Афранию за «очень большие деньги» (738). Или сатирический ход: Николай Иванович возгорается низменной страстью к Наташе, а та, как Цирцея, превращает его в борова.
Это настойчивое повторение (ведь есть еще Семплеяров и Прохор Петрович) заставляет вспомнить о Фаусте, посылавшем Гретхен драгоценности, покупавшем ее любовь.
Отзвук «Фауста», как обычно, замаскирован реальностью картины: в социалистическом обществе женщин по-прежнему покупают. Однако этими реалистическими ходами женщина выделена как некое начало - природное или социальное; красота - символ изначально пребывающей силы. Она платит добром за добро и злом за зло, как сама природа. Зло не неизбежно, оно возникает лишь тогда, когда благое начало любви отвергнуто, искалечено, растоптано - тогда «красавица» становится ведьмой. «Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня», - говорит о себе Маргарита (646).
Маргарита не стала «настоящей» ведьмой, ибо она сохранила в себе и любовь, и милосердие; в ней просто проявилась злая дремлющая сторона ее силы.
Мы несколько забежали вперед; общая картина складывается на самом деле из большего числа деталей, и сюжетных, и поэтических. Прежде всего, надо вспомнить о максиме Воланда: «Каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это!» На ней построено все поведение Воланда, все отношения с людьми и его самого, и свиты.
Этот принцип определяет и отношения смертных. Интересно - и трогательно, - что Булгаков выражает свою веру и отношение к любви всей манерой изложения. Его поэтика становится чрезвычайно сдержанной, когда дело касается секса; различие между словами «голая» и «нагая» уже очень заметно. Голое тело как бы принадлежит бесстыдному аду. В четвертой главе женщина принимает Бездомного за любовника, «обознавшись в адском освещении», и о ней говорится: «голая гражданка». В компании Воланда Маргарита голая, но при появлении Мастера: «нагота ее… кончилась». В той же сцене о наготе Геллы говорится корректно: «нагая ведьма», но в сцене с буфетчиком Булгаков, сохраняя сдержанность, ухитряется показать ее наготу непристойно. Войдя в «нехорошую квартиру», буфетчик Соков видит девицу, «на которой ничего не было, кроме кокетливого кружевного фартучка и белой наколки на голове. На ногах, впрочем, были золотые туфельки. Сложением девица отличалась безукоризненным…» (620). Богобоязненному ханже открывает дверь горничная, традиционный сексуальный объект богатых мещан. «На которой ничего не было» - эвфемизм, заменяющий в лексиконе ханжи слово «голая». Иными словами, буфетчик тоже получает по своей вере ханжи. (Булгаков преследует и иную цель - показать сатирически, что стяжателя ничем не остановишь, но в «Мастере» почти каждая деталь выполняет не одно назначение.) Буфетчику демонстрируется не то прихожая публичного дома, не то кабаре - последнему соответствует и наряд, и жест: «…поставив одну ногу на стул…».
Эта интермедия предшествует не отредактированной Булгаковым сцене бала, которая, видимо, из-за рыхлости до сих пор не понята литературоведами. Понимание может быть только одно: Воланд устраивает по вере своих подданных гигантский пошлый бурлеск. Его этот бал не интересует, что подчеркивается одеждой при «последнем великом выходе»: заплатанной сорочкой и ночными туфлями. Для властителей, палачей, растлителей, преступников - тех, что «гибнут за металл», нагромождаются мещанские декорации. Пляшут мужчины во фраках и голые женщины с перьями на головах. По реквизиту - модная в начале века «афинская ночь», где женщина фигурирует только как тело, как «сосуд греха» .
Принцип «каждому по его вере» в области сексуального поведения связан с непостижимым женским началом. Начало это всепроникающе; оно в конечном итоге побеждает, но при этом как бы следует за волей побежденного, мужчины. Победительность - ведьмовство; так обозначается и двойственность женского начала, и его языческая сущность, и притяжение к единственной истинной власти - Воланда.
Особую близость женщины к сатане нельзя объяснять традиционно, прирожденной греховностью женщины, ибо Воланд - отнюдь не традиционный сатана. Он ни в коем случае не воплощает в себе зло и грехи мира; пока мы знаем, что он изображает некое зло-добро (или добро-зло) - и только. Поняв Воланда, мы сможем понять и суть женского начала в «Мастере и Маргарите».
Резкий поворот от «Фауста» виден и в «ведьмовской» теме. Прототип Маргариты, Гретхен интуитивно боится Мефистофеля - Маргарита же тянется к Воланду; языческий образ Медузы, по Гете, автономный, не подчиненный Мефистофелю, стал образом настоящей ведьмы, служанки Воланда. А «настоящесть» придается ей чертами гоголевской супертрадиционной ведьмы, воплощенного злого женского начала, панночки из «Вия», красавицы. (Красота подчеркивается особо в «Вие»; слово «красавица» повторяется многократно.) Панночка творит многие злодеяния, но самое страшное среди них, по всему изложению, есть колдовское убийство мужчин.
Одного она зачаровывает, подманив обнаженным телом: «Дай, говорит, Микитка, я положу на тебя свою ножку. …Панночка подняла свою ножку, и как увидел он ее нагую, полную и белую ножку, то, говорит, чара так и ошеломила его» . Гелла поднимает ногу на стул, Булгаков делает ее вампиром, и ей даны два облика: мертвый-живой и мертвый-мертвый. Дело ведь в том, что вся свита Воланда в земном понимании мертвая; то же и Гелла. Облик, который я назвал «мертвым-живым», она имеет обычно: «красавица Гелла». Иной ее вид, трупа, тронутого гниением, демонстрируется в кабинете Римского. Оба вида - от «Вия»; сравниваем. Панночка описывается так: «…Красавица, какая когда-либо бывала на земле. …Она лежала, как живая» (с. 239). Это в гробе.
Но, вставая из гроба для охоты за несчастным Хомой, она мертва: «…Вся посинела, как человек, уже несколько дней умерший. …Она ударила зубами в зубы и открыла мертвые глаза свои. …С бешенством… обратилась в другую сторону и распростерши руки… Труп опять поднялся из него синий, позеленевший» (с. 250). Булгаков довольно точно воспроизводит и вид и поведение «мертвой-мертвой» ведьмы: «Рука ее стала удлиняться, как резиновая, и покрылась трупной зеленью. …Покойница вступила на подоконник. Римский отчетливо видел пятна тления на ее груди. …Дикая ярость исказила лицо девицы, она испустила хриплое ругательство… девица щелкнула зубами…» (574). Как будто этого цикла заимствований мало, Булгаков заставил демонов бояться петушиного крика, и всю главу назвал «Слава петуху!»…
Через образ Геллы вводится перифраз-опровержение «Вия» - не менее важный в булгаковской системе ценностей, чем перифраз «Страшной мести». Фольклорный сюжет «Вия» отчетливее, чем любой другой известный мне сюжет, выдает традиционное понимание женщины и в особенности ее красоты как злого и губительного для мужчины начала. Гоголь достиг максимума, пика; его «Вий» обрисовывает древнюю клевету на женщину сильнее, чем средневековый миф о родстве ее с дьяволом. Панночка сама по себе есть злое начало, ведьмовство не навязано ей извне, она не подчинена дьяволу или его посланцам. Это видно хотя бы потому, что «гномы» и сам Вий есть, по словам Гоголя, «колоссальное создание простонародного воображения» (с. 211), а не младшие дьяволы христианских легенд. Соответственно, они не боятся знака креста и здания храма и в древнеязыческой традиции повинуются могущественному духу Женщины. Не дьявол призывает к себе женщину, а она привлекает на помощь демонов, чтобы отомстить за нее мужчине. И от ее заклинаний рушатся наземь иконы.
Таким образом, Булгаков не просто опровергает демонологию «Вия». С одной стороны, он подчиняет свою ведьму сатане, тем самым снимая с нее ответственность за творимое ею зло. Более того, вопрос о зле и добре вообще становится относительным, ибо сатана, по «Мастеру», не есть библейский владыка зла. С другой стороны, вводя цепь гоголевских аллюзий, освещая Геллу зловещим отсветом панночки, Булгаков обозначает грозное могущество женского начала. Могущество не одной Геллы, но всего символического клана «красавиц», который она символически же объединяет.
Надо еще выделить из литературной галактики, окружающей «Мастера», женщин «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Красавицы Оксана, Параска, Ганна, панночка из «Майской ночи», дородные обольстительницы Хивря и Солоха - все они подчиняют себе мужскую волю, и все соприкасаются с «нечистой силой», одни больше, другие меньше. Героиня «Вия» с ее «страшной, сверкающей красотой» есть экстремальное выражение их мистической власти.
Но мы ушли от темы, более важной для Булгакова, чем мистика. Вернемся к социальной проблеме отношения мужчин и женщин. В наибольшей мере эта тема перекликается все-таки с Достоевским - если рассматривать не всю огромную галерею его портретов, а самые резкие, сильней всего нарисованные образы: Грушенька и Настасья Филипповна. Этих женщин мужчины покупают за деньги, они олицетворяют беду и расплату, хотя в них обеих, несомненно, присутствует доброе, сострадательное начало.
Самый же отчетливый, я бы сказал, изысканный образ - красавица Дуня Раскольникова. Попытка купить ее кончается почти мистически: смертью претендента (Свидригайлова); смертью, в своем роде дьявольской. И она же готова продать себя во благо брата и матери. Здесь та же двойственность - зло и благо, расплата и самоотверженность, что и в женской теме «Мастера».
Иными словами, линия, которую мы рассмотрели в этой главе, выстроена по литературным вехам, важнейшим для русского писателя Булгакова. Она берет начало от истоков его прозы, от фундаментальных произведений двух его учителей, Достоевского и Гоголя. Он полемизирует с учителями - но таковы законы литературы, главный закон ее развития.
Есть соблазн вспомнить еще о Льве Толстом. В самом деле, героиня его «Воскресения» - красивая женщина, так сказать, выдрессированная мужчинами и приученная считать себя исключительно сексуальным объектом. В этом она видит свою силу и власть: «…Она была не только не последний, а очень важный человек» . Сюжет «Воскресения» обегает две главные точки, начало и конец пути: мужчина бросает любящую девушку - проститутка убивает мужчину, покупающего ее тело. Казалось бы, булгаковская галактика охватывает и Л. Н. Толстого, тем более что «Воскресение» - книга антицерковная. Церковь обвиняется в искажении идей Христа, а все общество - в дурном устройстве, держащемся на зле и насилии. Тем не менее вряд ли можно думать, что Булгаков опирался на «Воскресение». Сходство я назвал бы не генетическим, а культурологическим; оно говорит о непреходящем значении всего круга идей для русской литературы XIX века, для русских мыслителей. Это, в общем-то, самое важное. Толстой и Булгаков - близкая родня, хотя Толстой считал половые отношения первородным злом и, в сущности, отказывался от разделения людей на мужчин и женщин. Выделенное женское начало, доброе или злое, никак не помещалось в его философеме .
Тема страдания женщины, наказанной обществом, ассоциируется в «Мастере» не с «Воскресением», но снова с «Фаустом». С осуждением Фауста. Мы начали главу с этой точки - Маргарита происходит от Гретхен, соблазненной, купленной, убитой. Но в «Мастере» есть самостоятельный персонаж, олицетворяющий Гретхен-страдалицу, вынужденную преступницу. Это красавица Фрида, гостья на балу Воланда. «…Когда она служила в кафе, хозяин как-то ее зазвал в кладовую… она родила мальчика, унесла его в лес и засунула ему в рот платок… На суде она говорила, что ей нечем кормить ребенка» (685).
Строго говоря, Фрида происходит не от Гретхен, а от ее прототипа, девицы Брандт, гостиничной служанки во Франкфурте-на-Майне. Ее соблазнил хозяин, ее осудил городской суд, она была казнена публично главным палачом города - было это в юные годы Гете, и ее история вошла в хрестоматии .
А Фауст в части сексуального поведения происходит от хозяина гостиницы.
Девица Брандт говорила на суде, что поддалась дьявольскому внушению. Булгаков объясняет причину преступления по Достоевскому: дети голодают и женщина становится преступницей.
Фрида выделена из толпы на балу. Она одна участвует в действии активно, она - преступник невольный, и, наконец, только ее загробная кара нам известна - кара совестью. Фрида как бы символизирует истинную подоплеку сатанинского бурлеска; из десятка преступлений, описанных на балу Коровьевым, восемь связаны с отношениями между женщиной и мужчиной, и одно - с отношениями между двумя женщинами. Упоминаются: «двадцатилетний мальчуган», который продал свою возлюбленную в публичный дом, и содержательница публичного дома.
Фрида-Гретхен-Маргарита… Черная королева сатанинского бала Маргарита, персонифицированное женское начало, протягивает Фриде руку, опротестовывая оба суда над нею, и человеческий и божеский. Маргарита спрашивает: «А где же хозяин этого кафе?» - и просит Воланда о смягчении загробной кары.
В одной из следующих глав мы рассмотрим трансформацию фаустианских образов в «Мастере», смещение активного начала от мужчины к женщине. Но уже сейчас мы вправе отметить отказ от этики «Фауста» в вопросе о суде, чрезвычайно важном для Булгакова. Героиня «Фауста» покорно принимает смертную казнь, что дает ей вечное блаженство за гробом. По Булгакову же оба приговора неправедны. Земную кару заслуживает истинный виновник, мужчина. Небесную - женщина, но, хотя она и осуждена справедливо, она заслуживает жалости. Маргарита просит не отмены приговора, а помилования.
Фрида-Гретхен-Маргарита. Ради Фриды Маргарита совершает подвиг, более героический даже, чем ее подвиг любви. Требуя у Воланда помилования для Фриды, Маргарита убеждена, что сама она пропала, что ей осталось одно - утопиться. Она имеет право «потребовать одной вещи», предупреждает Воланд, и она вместо того, чтобы «выговорить заветные и приготовленные в душе слова» о Мастере, вдруг просит о Фриде. В масштабах романа этот суд героического милосердия противопоставлен трусливой жестокости Пилата, не желающего рисковать даже своей карьерой. И еще противопоставление - менее заметное, может быть. Маргарита объясняет свое заступничество чувством чести: она «имела неосторожность подать ей (Фриде) твердую надежду». По тексту ничего такого не видно, но вот Пилат вполне определенно обнадежил Иешуа, и у него тоже были «приготовленные в душе слова» оправдательного приговора…
Это - совершенно новая нота, ее нет ни в одном из источников «Мастера» - тема женской рыцарственности и отваги. Ведь иное дело, что Маргарита самоотверженна в любви, что она не знает страха, когда очертя голову бросается в опаснейшую - по ее мнению - авантюру и летит на бал сатаны. Она говорит: «Я знаю, на что иду. …Я погибаю из-за любви!» (644) - но все же идет. Самоотверженность любящей женщины - тема вечная; в конце концов, преступления Гретхен тоже вызваны отказом от своего «я» ради любви; демонические женщины Достоевского тоже проявляют чудеса самоотверженности ради любимых людей. Настасья Филипповна идет за Рогожина потому, что «нож за ним ожидает» - для спасения Мышкина от самой себя…
Но рыцарственность - нет, это новое. Пойти на смерть даже не ради обещания, ради намека! Маргарита одна во всем романе отважна, как Иешуа, - хотя и не слепа, как он.
Она - не Гретхен, любящая злодея и прощающая злодеяния.
«Не блещу я красою, и, право же, не стою рыцарской руки», - поет Гретхен в опере. У Булгакова Маргарита стала рыцарем, а Фауст - трактирщиком…
Ее ведет не прощение - Латунского и Могарыча она не прощает, - но сострадание. Она как бы женская ипостась Иешуа Га-Ноцри.
Трагедия Гёте «Фауст» – синтез просветительской эпохи.
Завершившийся Великой французской революцией XVIII век развивался под знаком сомнения, разрушения, отрицания и страстной веры в победу разума над суевериями и предрассудками, цивилизации над варварством, гуманизма над тиранией и несправедливостью. Поэтому историки называют его веком Просвещения. Идеология просветителей - восторжествовала в эпоху, когда рушился старый средневековый уклад жизни и складывался новый, буржуазный порядок, прогрессивный для того времени. Деятели Просвещения горячо защищали идеи культурного развития, самоуправления, свободы, отстаивали интересы народных масс, клеймили ярмо феодализма, косность и консерватизм церкви. Бурная эпоха рождала своих титанов - Вольтера, Дидро, Руссо во Франции, Ломоносова в России, Шиллера и Гёте в Германии.
Художественные вкусы эпохи были многообразны. Все большей популярностью пользовались произведения, героями которых становились люди «третьего сословия».
Творчество Гёте было своеобразным итогом века Просвещения, итогом его исканий и борений. А трагедия «Фауст», которую поэт создавал более тридцати лет, отразила движение не только научных и философских идей, но и литературных направлений. Хотя время действия в «Фаусте» не определено, рамки его бесконечно раздвинуты, весь комплекс идей отчетливо соотносится с эпохой Гёте. Ведь первая часть его написана в 1797-1800 годах под влиянием идей и свершений Великой французской революции, а последние сцены написаны в 1831 году, когда Европа пережила взлет и падение Наполеона, Реставрацию.
В основе трагедии Гёте - народная легенда о Фаусте, возникшая в XVI веке. Ее герой - бунтарь, стремящийся проникнуть в тайны природы, выступающий против церковной идеи рабской покорности и смирения. В полуфантастической форме образ Фауста воплощал в себе силы прогресса, которые нельзя было задушить в народе.
Просветители, и Гёте в том числе, не отвергали идею Бога, они лишь подвергали сомнению доктрины церкви. И в «Фаусте» Бог выступает как высший разум, стоящий над миром, над добром и злом. Фауст в трактовке Гёте - прежде всего ученый, подвергающий сомнению все - от устройства мира до моральных норм и правил поведения. Мефистофель для него - орудие познания. Средства научных исследований во времена Гёте были так несовершенны, что многие ученые согласились бы продать душу дьяволу для того, чтобы понять, как устроены Солнце и планеты или человеческий глаз, почему существуют эпидемии чумы и что было на Земле до появления человека.
Бунт Фауста, его терзания, раскаяние и прозрение, заключающееся в том, что только труд на пользу человечества делает человека неуязвимым для скуки и уныния, - все это художественное воплощение идей эпохи Просвещения, одним из гениев которой был Гёте.
Трагедия Маргариты («Фауст» Гете).
Первая красивая девушка, увиденная Фаустом, возбуждает его желание, и он требует от чёрта чтобы тот ему сразу предоставил красавицу. Мефистофель помогает ему познакомиться с Маргаритой, надеясь что Фауст в её объятиях найдёт то прекрасное мгновенье, которое он захочет продлить до бесконечности. Но и тут чёрт оказывается побит.
Если поначалу отношение Фауста к Маргарите было только грубо чувственным, то уже очень скоро оно сменяется всё более истинной любовью.
Гретхен - прекрасное, чистое юное существо. До встречи с Фаустом её жизнь текла мирно и ровно. Любовь к Фаусту перевернула всю её жизнь. Ею овладело чувство, столь же могучее, как и то, что охватило Фауста. Их любовь взаимна, но, как люди, они совершенно различны, и в этом отчасти причина трагического исхода их любви.
Простая девушка из народа, Гретхен обладает всеми качествами любящей женской души. В отличии от Фауста, Гретхен приемлет жизнь как она есть. Воспитанная в строгих религиозных правилах, она считает естественные склонности своей натуры греховными. Позже она глубоко переживает своё "падение". Изображая героиню так, Гёте наделил её чертами, типичными для женщины в его время.
Чтобы понять судьбу Гретхен, надо достаточно ясно представить себе эпоху, когда подобные трагедии действительно имели место. Гретхен оказывается грешницей как в собственных глазах, так и в глазах окружающей среды с её мещанскими и ханжескими предрассудками. Гретхен оказывается жертвой, обречённой на гибель. Не могли принять как должное последствия её любви окружающие, считавшие позором рождение внебрачного ребёнка. Наконец, в критический момент около Гретхен не оказалось Фауста, который мог бы предотвратить убийство ребёнка, совершённое Гретхен. Ради любви к Фаусту она идёт на "грех", на преступление. Но это надорвало её душевные силы, и она лишилась рассудка.
Своё отношение к героине Гёте выражает в финале. Когда в темнице Мефистофель торопит Фауста бежать, он говорит, что Гретхен всё равно осуждена. Но в это время раздаётся голос свыше: "Спасена!". Если Гретхен осуждена обществом, то с точки зрения небес, она оправдана. До последнего мига она даже в помрачении рассудка полна любви к Фаусту, хотя эта любовь и привела её к гибели.
Гибель Гретхен - трагедия чистой и прекрасной женщины, из- за своей великой любви оказавшейся вовлечённой в круг страшных событий. Гибель Гретхен - трагедия не только для неё, но и для Фауста. Он любил её всеми силами души; женщины, прекрасней чем она, для него не было. Фауст был сам отчасти виноват в смерти Гретхен.
Гёте избрал трагический сюжет потому, что хотел поставить своих читателей перед лицом самых тяжёлых фактов жизни. Он видел свою задачу в том, чтобы возбудить внимание к не решённым и трудным вопросам жизни
Не бойся ничего!
Путь этот взгляд
И рук пожатье скажут
О необъятном том,
Пред чем слова - ничто,
О радости, которая нам свяжет
Да, да, навеки без конца!
Конец - необъяснимое понятье.
Печать отчаянья, проклятья
И гнев творца.
Фауст - Мефистофелю
Сгинь, искуситель окаянный, О ней ни слова, негодяй, И чувственного урагана, Уснувшего, не пробуждай!
Ах, даже к ней упав на грудь И в неге заключив в объятье, Как мне забыть, Как зачеркнуть, Ее беду, мое проклятье? Скиталец, выродок унылый, Я сею горе и разлад, Как с разрушительною силой Летящий в пропасть водопад. А рядом девочка в лачуге, На горном девственному лугу, И, словно тишина округи, Вся собрана в ее кругу.
Сцена «Лесная пещера» обрывает идиллическую картину любви Фауста и Гретхен. Здесь возрождается образ Фауста-искателя, не удовлетворяющегося земным мгновеньем. Любовь Гретхен не стала для героя тем мигом высшего удовлетворения, которое он по сговору с Мефистофелем желал бы продлить навек. Именно в этой
сцене можно увидеть подтверждение слов Фауста: «Две души живут во мне».
В сцене «Комната Гретхен» нужно выделить момент разговора Фауста с Гретхен о боге. Гретхен - верующая христианка, и ее огорчает неверие Фауста. Ответы Фауста на этот вопрос излагают точку зрения пантеистической философии, отрицающей личного бога и обожествляющей природу.
Маргарита:
Как обстоит с твоею верой в бога?
Ты добрый человек, каких немного, Но в деле веры просто вертопрах,
Оставь, дитя! У всякого свой толк...
Маргарита:
Святых даров ты, стало быть, не чтишь? Фауст:
Я чту их. Маргарита:
Но одним рассудком лишь и тайн святых не жаждешь приобщиться, Ты в церковь не ходил который год? Ты в бога веришь ли?
Фауст не принимает мира Гретхен (Маргариты), но и не отказывается от наслаждения этим миром. В этом его вина - вина перед беспомощной девушкой. Но Фауст и сам переживает трагедию, ибо приносит в жертву своим беспокойным поискам то, что ему всего дороже: свою любовь к Маргарите. В Маргарите воплощена патриархально-идиллическая гармония человеческой личности, гармония, которую, по убеждению Фауста, быть может, вовсе не надо искать, к которой стоит лишь «возвратиться». Это другой исход - не вперед, а вспять, соблазн, которому, как известно, не раз поддавался и автор «Германа и Доротеи».
Фауст первоначально не хочет нарушить душевный покой Маргариты, но влечение к Маргарите пересиливает голос разума и совести: он становится ее соблазнителем. В чувстве Фауста к Маргарите теперь мало возвышенного. Его не коробит, когда Мефистофель поет под окном Гретхен непристойную серенаду: так-де «полагается». Всю глубину падения Фауста мы видим в сцене, где он бессердечно убивает брата Маргариты и потом бежит от правосудия. Но все же Фауст покидает Маргариту без явно осознанного
намерения не возвращаться к ней: всякое рассудочное взвешивание было бы здесь нестерпимо и безвозвратно уронило бы героя. Да он и возвращается к Маргарите, испуганный пророческим видением обезглавленной возлюбленной в страшную Вальпургиеву ночь.
В названии сцены «Вальпургиева ночь» соединены 2 важных обряда. В христианской религии - день поминовения святой Валь-пургии, она скончалась 1 мая, в языческих верованиях ночь на 1 мая - праздник Весны и свободного сочетания влюбленных. Вальпургиева ночь имеет символическое значение. Гете прибегает к сложной символике и фантастическим образам, чтобы представить все виды сладострастия. Уродливые образы сатанинского шабаша символизируют грубую чувственность. Но Фауст преодолевает мир плотской страсти, возвышаясь до истинной любви, и символом ее является возникающий перед Фаустом образ Гретхен.
Однако за время отсутствия Фауста совершается все то, что совершилось бы, если б он пожертвовал девушкой сознательно: Гретхен умерщвляет ребенка, прижитого от Фауста, и в душевном смятении возводит на себя напраслину - признает себя виновной в убийстве матери и брата.
Тюрьма. Фауст - свидетель последней ночи Гретхен перед казнью. Теперь он готов пожертвовать ей всем, быть может, и тем наивысшим - своими поисками, своими великими дерзаниями. Но она безумна, она не дает себя увести из темницы, уже не может принять его помощи. Гете избавляет Маргариту от выбора; остаться, принять кару или жить с сознанием совершенного греха. Для Фауста предсмертная агония Гретхен имеет очистительное значение. Слышать безумный, страдальческий бред любимой женщины и не иметь силы помочь ей - этот ужас каленым железом выжег все, что было в чувстве Фауста низкого, недостойного. Теперь он любит Гретхен чистой, сострадательной любовью. Но слишком поздно: она остается глуха к его мольбам покинуть темницу.
Теперь Фауст сознает всю безмерность своей вины перед Гретхен, его грудь стесняется «скорбью" мира». Невозможность спасти Маргариту и этим хотя бы отчасти загладить содеянное - для Фауста тягчайшая кара: «Зачем я дожил до такой печали!».
Сделать из Фауста беззаботного «ценителя красоток» и тем самым отвлечь его от поисков высоких идеалов Мефистофелю не удалось. Голос свыше: «Спасена!» явился нравственным оправданием Гретхен. Она была чистым существом и всегда поступала повинуясь чувствам, но сознание своей вины, боль за погубленную жизнь, любовь и страдание, не знавшее меры, делают ее существом поистине трагичным. Мечтая о спасении духовном, Гретхен искупает свою вину смертью и погибает как трагическая героиня.
Для Фауста весь драматизм ситуации при этом состоит в невозможности возврата к прошлому.
Если 1-я часть изображала судьбу Фауста в «малом мире» его личных переживаний, то во 2-й части герой выходит в «большой мир», проходит через различные формы его бытия. Насколько раньше в центре были субъективные страдания Фауста, настолько теперь содержание его жизни определяется опытом в окружающем мире. Действие начинается с исцеления Фауста. Благодетельные эльфы сумели унять «его души страдальческой разлад», смягчить угрызения его совести. Вина перед Гретхен и ее гибель остаются на нем, но нет такой вины, которая могла бы пресечь стремление человека к высшей правде. Только в этом духовном порыве - ее искупление. Фауст уж не мнит себя, как некогда, ни «богом», ни «сверхчеловеком». Теперь он и в собственных глазах - только человек, способный лишь на посильное приближение к конечной цели. Но эта цель и в преходящих ее отражениях причастна к абсолютному, вернее же к бесконечному - осуществлению всемирного блага, к решению загадок и заветов истории. Об этом достижении героем новой, высшей ступени сознания мы узнаем из знаменитого монолога в терцинах. Здесь образ «потока вечности» вырастает во всеобъемлющий символ - радугу, не меркнущую в подвижных струях потока. Водный фон обновляется непрерывно. Ра-дута, отблеск «солнца абсолютной правды», не покидает влажной стремнины: «все минется, одна только правда останется» - залог высшей, грядущей правды, когда Человек - наконец-то! - «соберется вместе», как выражался Достоевский.
Новый смысл, отныне влагаемый Фаустом в понятие правды как непрерывного приближения к ней, по сути, делает невозможным желанный для Мефистофеля исход договора, заключенного им с Фаустом. Но Мефистофель не отказывается от своих «завлекательных происков». Теперь он сулит Фаусту блестящую служебную карьеру. И вот они уже при дворе императора, на высшей ступени иерархической лестницы Священной Римской империи. Император требует от Фауста новых неслыханных увеселений. Тот обещает государю вызвать из загробного мира легендарных Елену и Париса. Для этого Фауст спускается в царство таинственных Матерей, где хранятся прообразы всего сущего.
Для императора и всего двора все это не более как сеанс салонной магии. Не то для Фауста. Он рвется всеми помыслами к прекраснейшей из женщин, ибо видит в ней совершенное порождение природы и человеческой культуры:
Узнав ее, нельзя с ней разлучиться!
Фауст хочет отнять Елену у призрачного Париса. Но - громовой удар: Фауст падает без чувств, а духи исчезают в тумане.
2-е действие переносит нас в знакомый кабинет Фауста, где теперь обитает преуспевший Вагнер. Мефистофель приносит сюда бесчувственного Фауста в тот момент, когда Вагнер по таинственным рецептам мастерит Гомункула, который вскоре укажет Фаусту путь к Фарсальским полям, куда они полетят в поисках прекрасной Елены. Образ Гомункула трудно поддается толкованию, это искусственно выведенный человечек (дитя из пробирки), который томится по настоящему. У Гомункула - своя жизнь, почти трагическая, во всяком случае кончающаяся гибелью. Если Фауст томится по безусловному, по бытию, не связанному законами пространства и времени, то Гомункул, для которого нет ни оков, ни преград, томится по обусловленности, по жизни, по плоти, по реальному существованию в реальном мире.
Гомункул знает то, что еще неясно Фаусту на данном этапе его духовного развития: что чисто умственное, чисто духовное начало - как раз в силу своей (бесплотной) «абсолютности», то есть необусловленности законами жизни, - способно лишь на ущербное существование. Гибель Гомункула, разбившегося о трон Галатеи, понимаемая здесь как образ всепорождающей космической силы, звучит предупреждением Фаусту в час, когда он мнит себя у цели своих стремлений: приобщиться к абсолютному, к вечной красоте, воплощенной в образе Елены.
В «Классической Вальпургиевой ночи» перед нашим взором развертывается картина грандиозной работы Природы и Духа, всевозможных созидающих сил - водных и подпочвенных, флоры и фауны, а также отважных порывов разума - над созданием совершеннейшей из женщин - Елены. На подмостках толпятся низшие стихийные силы греческих мифов: грифы, сфинксы, сирены, все это истребляет и пожирает друг друга, живет в непрерывной вражде. Над темным кишением стихийных сил возвышаются уже менее грубые порождения: кентавры, нимфы, полубоги. Но они еще бесконечно далеки от искомого совершенства.
И вот предутренний сумрак мира прорезает человеческая мысль, противоречивая, подобно великим космическим силам, по-разному понимающая мир и его становление, - философия двух (друг друга отрицающих) мыслителей - Фалеса и Анаксагора: занимается утро благородной эллинской культуры. Все возвещает появление прекраснейшей.
Мудрый кентавр Хирон, сострадая герою, уносит Фауста к вратам Орка, где тот выпрашивает у Персефоны Елену. Мефистофель в этих поисках ему не помогает, он облекается в наряд зловещей Форкиады и направляется во дворец ожившей спартанской царицы. Форкиада говорит Елене о грозящей ей казни от руки Менелая и предлагает скрыться в замок Фауста. Получив согласие царицы, Мефистофель переносит ее в заколдованный замок, неподвласт-
ный законам времени. Там совершается обряд бракосочетания Фауста с Еленой.
В общении с Еленой Фауст перестает тосковать по бесконечному. Он мог бы уже «возвеличить миг», если бы его счастье не было только лживым сном, допущенным Персефоной. Этот сон и прерывается Эвфорионом (по определению Гете, «Эвфорион - это олицетворение поэзии, не связанной ни временем, ни местом, ни личностью» (сын Фауста, он унаследовал от отца его беспокойный дух, его титанические порывы. Этим он отличается от окружающих его теней. Как существо, чуждое вневременному покою, он подвержен закону смерти).
Гибель Эвфориона, дерзнувшего, вопреки родительскому запрету, покинуть отцовский замок, восстанавливает в этом заколдованном царстве законы времени и тлена, и они вмиг рассеивают лживые чары. Елена «обнимает Фауста, телесное исчезает»:
Прими меня, о Персефона, с мальчиком! - слышится ее далекий голос.
В чем же смысл этого драматического эпизода? Вопрос не праздный. Гете считал, что можно укрыться от времени, наслаждаясь однажды созданной красотой, но такое пребывание в эстетическом может быть только пассивным, созерцательным. Художник, сам творящий искусство, - всегда борец среди борцов своего времени (каким был Байрон, о котором думал Гете, разрабатывая эту сцену). Не мог пребывать в замкнутой эстетической сфере активный дух Фауста, ибо: «Жить - это долг». Так подготавливается новый этап становления героя. Мефистофель усердно помогает Фаусту. Он выполняет грандиозную разрушительную работу по отрицанию ранее существовавших патриархальных форм человеческого бытия. Для этого он сооружает мощный торговый флот, опутывает сетью торговых отношений весь мир, ему ничего не стоит с самовластной беспощадностью разрушить хижину ни в чем неповинных поселян, более того - физически истребить беспомощных стариков, названных Гете именами мифологической четы: Филемоном и Бавкидой. Фауст не сочувствует жестоким делам, чинимым скорыми на расправу слугами Мефистофеля, хотя отчасти и сам разделяет его образ мыслей:
Не в славе суть. Мои желанья - Власть, собственность, преобладанье. Мое стремленье - дело, труд.
Фауст за то будущее, которое стало бы выражением всеобщей гармонии, он с симпатией относится к престарелым Филемону и Бавкиде. Мефистофель же беспощаден в своих требованиях: по логике необходимости хижина должна быть снесена, потому что она мешает строительству канала.
Но Фауст прошел долгий путь, пролегший и через труп Гретхен, и по пеплу мирной хижины Филемона и Бавкиды, обугленным руинам патриархального быта, и через ряд сладчайших иллюзий, обернувшихся горчайшими разочарованиями. Все это осталось позади. Он видит перед собой не разрушение, а грядущее созидание, к которому он думает теперь приступить:
Вот мысль, которой весь я предан, Итог всего, что ум скопил: Лишь тот, кем бой за жизнь изведан, Жизнь и свободу заслужил.
Народ свободный на земле свободной
Увидеть я б хотел в такие дни.
Тогда бы мог воскликнуть я: «Мгновенье!
О, как прекрасно ты, повремени: Воплощены следы моих борений, И не сотрутся никогда они». И, это торжество предвосхищая, Я высший миг сейчас переживаю.
Но именно в момент духовного прозрения Фауст слепнет.
Трагизм ситуации состоит в том, что слепой Фауст думает, что по его приказанию роют траншею, а на самом деле лемуры, по приказанию Мефистофеля, роют Фаусту могилу. Фауст произносит роковое слово: «Я высший миг сейчас переживаю!» Мефистофель вправе считать это отказом от дальнейшего стремления к бесконечной цели. Он вправе прервать его жизнь, согласно их старинному договору: Фауст падает. «Часы стоят... упала стрелка их». Начинается сцена «Положение во гроб», название которой несколько пародийно, так как обряд здесь совершает Мефистофель, а помогают ему бесовские силы. Затем в действие вступают небесные силы, парализующие черта и лемуров. Дальнейшая сцена изображает борьбу за душу Фауста. Гете не были чужды идеи витализма, т. е. учения о таинственной силе, оформляющей телесную материю, дающую ей жизнь и стимул развития. Аристотель называл эту силу энтелехией, а Гете понимал ее как неуничтожимую жизненную силу, присущую каждой духовно развитой личности. После того как Фауст прошел весь свой жизненный путь, дается окончательное разрешение спора добра и зла. По сути, Фауст не побежден, ибо его упоение мигом не куплено ценой отказа от бесконечного совершенствования человека и человечества.
Настоящее и будущее здесь сливаются в высшем единстве, две души Фауста, созерцательная и действенная, воссоединяются. «В начале было дело». Оно-то и привело Фауста к познанию высшей цели человеческого развития. Тяга к отрицанию, которую Фауст разделял с Мефистофелем, обретает наконец необходимый противовес в общественном идеале, в свободном труде «свободного наро-
да». Вот почему Фауст оправдан (в его лице оправдано и все человечество) и удостаивается апофеоза, который Гете обрядил в пышное великолепие церковной символики.
Гете использует образы христианской мифологии, чтобы аллегорически выразить признание высокой ценности человека при всех свойственных ему ошибках и заблуждениях: все единичное - лишь отблеск, символ, неточное подобие высшего начала, составляющего основание природы. Человек стремится к тому, чтобы уловить трудно улавливаемое, ибо природа проявляет себя в частных вещах, сохраняя непостижимое как целое. В монументальный апофеоз вплетается и тема Маргариты. Но теперь образ «одной из грешниц, прежде называвшейся Гретхен», сливается с образом девы Марии, здесь понимаемой как «вечно женственной», как символ рождения и смерти, как начало, обновляющее человечество и возвышающее человека силой свой любви.
Обстоятельства жизни обязательно режут зарубку:
Проявляются в слове людском, в необдуманных, грубых поступках.
Я на сердце невольно печальную ставлю пометку:
Это рана? - да, рана, но я, понимая рассудком:
В мире нет совершенства, все относительно, тленно.
Завтра будет и радость, и грусть-перемены в душе непременны.
Я скорблю лишь о том, что без злобы прожить мы не в силах:
Мы готовы, как Фаусту, рыть друг для друга могилы.
Если Фауст поверил, что создал прекрасное в мире,
Захотел все оставить в плавучем и зыбком эфире,
Для чего убивал Мефистофель тогда человека?
И зачем говорил: «не войдешь ты в священную реку».
Ты живи на Земле, пресмыкайся как червь и страдай,
И меня, Сатану, помни, верь в меня и призывай.
Я свершу свое зло, а потом буду тихо смеяться:
Удалось тебе, червь, в земляную могилу убраться.
Только есть высший суд, говорил еще Лермонтов бедный,
Павший сам от руки неразборчиво-жестокосердной,
Не позволит тот суд безнаказанно-сладко глумиться,
Он оплатит по счету: и верьте, все будет сторицей.
Он устами пророка глаголет: воспрянь, Человек!
Ты не раб и не червь и в свой разум и сердце поверь.
К испытанию будь тверд, научись ты не только смиряться.
Закон жизни гласит: «За победу приходится драться».
Фауст и Трагедия Маргариты
В образе Фауста воплощена вера в безграничные возможности человека. В Фаусте воплощено горячее стремление познать смысл жизни, стремление к абсолюту, желание выйти за пределы, ограничивающие человека.
В процессе искания Фауст , преодолевая созерцательность немецкой общественной мысли, выдвигает деяние как основу бытия. В произведении Гете нашли отражение гениальные произведения – диалектики (монолог Духа земли противоречивые стремления самого Фауста).
История Гретхен становится важным звеном в процессе исканий Фауста. Трагическая ситуация возникает в результате неразрешимого противоречия между идеалом естественного человека, каким представляется Фаусту Маргарита͵ и реальным обликом ограниченной девушки из мещанской среды. Вместе с тем Маргарита – жертва общественных предрассудков и догматизма церковной морали. В стремлении утвердить гуманистический идеал Фауст обращается к античности. Брак Фауста и Елены выступает символом единения двух эпох. Итогом исканий Фауста становится убеждение, что идеал нужно осуществлять на реальной земле.
ʼʼЛишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой!ʼʼ - таков конечный вывод, вытекающий из оптимистической трагедии Гете.
Важное место в первой части трагедии занимает история Гретхен.
Мефистофель стремится отвлечь Фауста от его высоких помыслов и разжигает в нем страсть к девушке, которая случайно повстречалась им на улице. На какой-то момент Мефистофелю удается его замысел. Фауст требует, чтобы он помог ему соблазнить девушку. Но девичья комната Маргариты, в которой он появляется, будит в нем лучшие чувства. Он очарован патриархальной простотой, чистотой и скромностью этого жилища.
Сама Маргарита как бы воплощает в себе мир простых чувств, естественного, здорового существования.
Фауст, с презрением отбросивший мертвое знание, вырвавшийся из полумрака своего средневекового кабинета͵ тянется к ней, чтобы обрести всю полноту жизненного счастья, земной, человеческой радости, не сразу увидев, что маленький мир Маргариты – часть того узкого, душного мира, из которого он стремился вырваться.
Все тяжелее и мрачнее сгущается вокруг нее атмосфера.
Уже исчезли светлые, радостные интонации в голосе Маргариты. В душевном смятении она молится перед бессловесной статуей. Тут же подстерегают ее новые удары: упреки брата и его гибель, смерть матери, отравленной Мефистофелем. Маргарита ощущает себя трагически одинокой.
Гёте выразительно рисует те силы, которые обрушиваются на несчастную жертву и уничтожают ее.
Гретхен оказывается грешницей как в собственных глазах, так и во мнении окружающей среды с ее мещанскими и ханжескими предрассудками. В условиях общества, где природные влечения осуждаются суровой моралью, Гретхен становится жертвой, обреченной на гибель.
Трагический конец ее жизни обусловлен таким образом, внутренним противоречием и враждебностью мещанской среды. Искренняя религиозность Гретхен делала ее в собственных глазах грешницей. Она не могла понять, почему любовь, давшая ей такую душевную радость, приходила в противоречия с моралью, в истинности которой она всегда верила. Не могли понять как должное последствие ее любви окружающие, считавшие позором рождение внебрачного ребенка. Наконец, в критический момент около Гретхен не оказалось Фауста͵ который мог бы предотвратить убийство ребенка, совершенное Гретхен.
Напрасно в финале злорадствует Мефистофель. Пусть Маргарита виновна, но она предстает перед нами как человек, и прежде всего потому, что ее чувство к Фаусту было искренним, глубоким, беззаветным.
Путь Фауста сложен. Сначала он бросает гордый вызов космическим силам, вызывая духа земли и надеясь помириться с ними силами. Но он лишается чувств от зрелища той необъятности, которая предстает перед ним и тогда в нем рождается ощущение своей полной ничтожности. Смелый порыв сменяется отчаянием, но затем в Фаусте возрождается жажда достичь цели даже при сознании ограниченности своих сил.
Жизнь Фауста͵ которую развертывает перед читателем Гете, - это путь неустанных исканий.
В критический момент на пути Фауста встречается Мефистофель.
Появление Мефистофеля перед Фаустом, следовательно, не случайно. Как и в стародавней легенде, черт явился ʼʼсоблазнитьʼʼ человека. Но Мефистофель совсем не похож на черта из наивных народных преданий. Образ, созданный Гете, полон глубокого философского смысла. Он – совершенное воплощение духа отрицания. Мефистофель не должна быть определен как носитель одних лишь дурных начал. Он сам говорит о себе, что ʼʼтворит добро, всему желая злаʼʼ.
Гибель Гретхен – трагедия чистой и прекрасной женщины из-за своей великой любви оказавшейся вовлеченной в круговорот страшных событий приведших к тому, что она стала убийцей собственного ребенка, сошла с ума и была осуждена на казни.
Фауст нашел смысл жизни в исканиях, в борьбе, в труде. Такой и была его жизнь. Она приносила ему краткие периоды счастья и долгие годы преодоления трудности. К своим достижениям и победам, терзаемый сомнениями и постоянной неудовлетворенностью. Он видит теперь, что все это было не напрасно. Пусть незавершен еще его замысел, он верит в конечное осуществление его. Трагично то, что высшую мудрость Фауст обретает лишь на исходе жизни. Он слышит стук лопат и думает, будто ведется работа͵ намеченная им. На самом деле фантастические существа лемуры, подвластные Мефистофелю, роют