Вклад лихачева в исследования памятников истории. Современные проблемы науки и образования

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Введение

1. Биография Д.С.Лихачёва, его вклад в культуру

2. «Русская культура»

3. Что из себя представляет сочинение «Слово о полку Игореве»

4. Анализ статьи «Слово о полку Игореве»

Заключение

Список литературы

В ведение

Одним из продолжателей дореволюционных традиций в культурологии является академик Дмитрий Сергеевич Лихачев (1906-1999) -- крупнейший знаток древнерусской литературы, истории искусства, поэтики, текстологии, почетный член многих зарубежных академий. Будучи поборником культурного единства человечества, он выдвинул идею создания своеобразного Интернационала интеллигенции, сформулировав «девять заповедей гуманизма», во многом перекликающихся с десятью христианскими заповедями.

В них он призывает культурную элиту:

1. не прибегать к убийству и не начинать войн;

3. не красть и не присваивать себе плодов труда своего ближнего;

4. стремиться лишь к правде в науке и не использовать ее во вред кому бы то ни было или в целях собственного обогащения; уважать идеи и чувства других людей;

5. уважать своих родителей и предков, сохранять и уважать их культурное наследие;

6. бережно относиться к Природе как к своей матери и помощнице;

7. стремиться к тому, чтобы твой труд и идеи были плодом свободного человека, а не раба;

8. преклоняться перед жизнью во всех ее проявлениях и стремиться осуществить все воображаемое; быть всегда свободным, ибо люди рождаются свободными;

9. не создавать себе ни кумиров, ни вождей, ни судей, ибо наказание за это будет ужасным/

Как культуролог Д.С. Лихачев выступает последовательным противником всякого рода культурной исключительности и культурного изоляционизма, продолжая линию примирения традиций славянофильства и западничества, восходящую к Ф.М. Достоевскому и Н.А. Бердяеву, поборником культурного единства человечества при безусловном сохранении всех национальных своеобразий. Оригинальным вкладом ученого в общую культурологию стала предложенная им под влиянием В.И. Вернадского идея «гомосферы» (т.е. человеческой сферы) Земли, а также разработка основ новой научной дисциплины -- экологии культуры.

Я взяла эту тему для своего реферата, по тому что, Дмитрий Сергеевич очень известная личность в культурных кругах, и имеет достаточно интересный опыт в этой сфере. Даже по моему краткому описанию выше, видно, что Д.С. Лихачёв легендарная личность наших дней. Целью реферата является рассказать и доказать на сколько Д.С.Лихачёв был героем своего времени на примере одной из его работ.

1. Биография Д.С.Лихачёва, его вклад в культуру

Д.С. Лихачев родился в Петербурге 15 (28) ноября 1906 г. Учился в лучшей классической гимназии Петербурга - гимназии К.И. Мая, в 1928 г. окончил Ленинградский университет одновременно по романо-германскому и славяно-русскому отделениям и написал две дипломные работы: "Шекспир в России в XVIII веке" и "Повести о патриархе Никоне". Там он прошел солидную школу у профессоров В.Е. Евгеньева-Максимова, приобщившего его к работе с рукописями, Д.И. Абрамовича, В.М. Жирмунского, В.Ф. Шишмарева, слушал лекции Б.М. Эйхенбаума, В.Л. Комаровича. Занимаясь в пушкинском семинаре профессора Л.В. Щербы, освоил методику "медленного чтения", из которой впоследствии выросли его идеи "конкретного литературоведения". Из философов, оказавших на него в то время влияние, Дмитрий Сергеевич выделял "идеалиста" С.А. Аскольдова. .

Талантливый студент, получивший превосходное образование, отнюдь не сразу смог обратиться к изучению той области русской литературы и культуры, которой он посвятил всю свою жизнь. Первые научные опыты Д.С. появились в печати особого рода, в журнале, издававшемся в Соловецком лагере особого назначения, куда 22-летний Лихачев был определен как «контрреволюционер» на пятилетний срок. В легендарном СЛОНе и продолжилось, как отмечал сам Д.С., его «образование», там русский интеллигент прошел суровую до жестокости школу жизни советского образца.

Изучая мир особой жизни, порожденной той экстремальной ситуацией, в которой оказались люди, Д.С. собрал в упомянутой статье интересные наблюдения о воровском арго. Прирожденные качества русского интеллигента и лагерный опыт позволили Дмитрию Сергеевичу противостоять обстоятельствам: "Человеческого достоинства стремился не ронять и перед начальством (лагерным, институтским и пр.) на брюхе не ползал" .

Свой путь в Академии наук Д.С. Лихачев начал в 1934 г. с должности "ученого корректора" Издательства АН СССР. В этом качестве он значится в академическом юбилейном собрании сочинений Пушкина, которое вышло в 1937 г. Как корректор Д.С. участвовал в подготовке к печати второго тома "Трудов Отдела древнерусской литературы" (1935) - издания, много значащего для развития отечественной медиевистики и снискавшего мировую известность во многом благодаря тому, что с одиннадцатого тома и до пятьдесят второго Д.С. Лихачев являлся (за редким исключением) его ответственным редактором. Здесь напечатан и ряд его важнейших трудов. Юбилейный пятидесятый том "Трудов" был посвящен его 90-летию.

Работа Д.С. Лихачева над подготовкой к печати курса лекций по древнерусской литературе академика А.С. Орлова в значительной мере определила его дальнейшую судьбу. Участие президента Академии наук А.П. Карпинского помогло Д.С. снять судимость и остаться в Ленинграде. Научную работу Д.С. начал в Отделе древнерусской литературы Пушкинского Дома в 1938 г., когда во главе его стояли А.С. Орлов и В.П. Адрианова-Перетц, с которой у Д.С. установились тесные научные и дружеские отношения. И хотя еще до поступления в Отдел у Д.С. уже имелись первые научные опыты, он тем не менее считал, что годы, проведенные в заключении, и до поступления в Отдел, были утрачены для науки: "У меня целиком пропало 10 лет жизни" (29 ноября 1962).

Как отмечал ученый, «первые свои статьи по вопросам русской культуры стал печатать в блокированном Ленинграде (статьи в "Звезде" и брошюра совместно с М.А. Тихановой "Оборона древнерусских городов")» (29 ноября 1962). Будучи еще литературным редактором, он принял участие в подготовке к печати посмертного издания труда академика А.А. Шахматова "Обозрение русских летописных сводов" (1937). Эта работа сыграла важную роль в формировании научных интересов Д.С. Лихачева, введя его в круг изучения летописания как одной из главнейших и труднейших комплексных проблем исследования древнерусской истории, литературы, культуры. И через десять лет Д.С. подготовил докторскую диссертацию по истории русского летописания, сокращенный вариант которой издан в виде книги "Русские летописи и их культурно-историческое значение" (1947).

Будучи последователем разработанных А.А. Шахматовым методов, он нашел свой путь в изучении летописания и впервые после академика М.И. Сухомлинова (1856) оценил летописи в целом как литературное и культурное явление. Более того - Д.С. Лихачев впервые рассмотрел всю историю русского летописания как историю литературного жанра, при этом постоянно изменявшегося в зависимости от историко-культурной ситуации.

Из занятий летописанием выросли книги: "Повесть временных лет" - издание древнерусского текста с переводом и комментарием (1950. Т. 1-2; в серии "Литературные памятники") и монографии "Национальное самосознание Древней Руси" (1945), "Новгород Великий" (1954; 2-е изд. 1959).

Уже в ранних работах Д.С. Лихачева раскрылось его научное дарование, уже тогда он поразил специалистов своей необычной трактовкой древнерусской литературы, и поэтому крупнейшие ученые отзывались о его работах как о чрезвычайно свежих по мысли. Нетрадиционность и новизна исследовательских подходов ученого к древнерусской литературе состояли в том, что он рассматривал древнерусскую литературу прежде всего как явление художественное, эстетическое, как органическую часть культуры в целом. Д.С. настойчиво искал пути для новых обобщений в области литературной медиевистики, привлекая к изучению литературных памятников данные истории и археологии, архитектуры и живописи, фольклора и этнографии. Появилась серия его монографий: "Культура Руси эпохи образования русского национального государства" (1946); "Культура русского народа X-XVII вв." (1961); "Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого" (1962).

Едва ли можно найти в мире другого такого русиста-медиевиста, который за свою жизнь выдвинул и разработал бы больше новых идей, чем Д.С. Лихачев. Поражаешься их неисчерпаемости и богатству его творческого мира. Ученый всегда изучал ключевые проблемы развития древнерусской литературы: ее возникновение, жанровая структура, место среди других славянских литератур, связь с литературой Византии.

Творчеству Д.С. Лихачева всегда была свойственна целостность, оно никогда не выглядело как некая сумма разнохарактерных новаций. Представление об исторической изменяемости всех явлений литературы, пронизывающее труды ученого, напрямую соединяет их с идеями исторической поэтики. Он легко перемещался по всему пространству семивековой истории древнерусской культуры, свободно оперируя материалом литературы в многообразии ее жанров и стилей.

Три капитальных труда Д.С. Лихачева: "Человек в литературе Древней Руси (1958; 2-изд. 1970), "Текстология. На материале русской литературы X-XVII вв." (1962; 2-е изд. 1983), "Поэтика древнерусской литературы" (1967; 2-е изд. 1971; и др. изд.), - вышедшие в пределах одного десятилетия, тесно между собой связаны, являя собой своего рода триптих.

Работа над одной книгой стимулировала творческую мысль, охватывавшую все новые и новые темы и проблемы, из которых вырастали дальнейшие замыслы. Так, в письме от 16 марта 1955 г. Д.С. развивал идею первого труда: «Надо к совещанию приготовить доклад - "Изображение людей в житийной литературе конца XIV-XV вв." Статья на эту тему связала бы в единую цепь мои статьи о людях в VIII т. ТрОДРЛ и в X т. ТрОДРЛ.

Если первый доклад являлся уже обобщающим этапом в задуманном труде, то второй стал программной заявкой, в которой формулировались основные принципы будущего фундаментального исследования. Как видим, Д.С. предполагал первоначально выдвинуть вопрос о значении текстологии в качестве перспективной темы для Международного совещания славяноведов в Белграде, предшествовавшем возобновлению проведения Международных съездов славистов.

Оба доклада Д.С. произнес уже через месяц - 23 и 25 апреля 1955 г. на Втором всесоюзном совещании по вопросам изучения древнерусской литературы, что свидетельствует и о том, с какой стремительностью и творческой интенсивностью работал ученый.

О том, насколько занимали Д.С. Лихачева в тот период вопросы, связанные с изучением истории текста в широком смысле, свидетельствуют изложенные им в частном письме взгляды на задачи журнала "Известия ОЛЯ", который "должен посвящать серьезные статьи состоянию изучения того или иного вопроса, дисциплины (напр., состояние палеографических исследований в СССР, изучение филиграней, изучение книгопечатания в Западной Европе и в России, изучение метрики, текстологических вопросов, изучение переводной русской литературы XI - XVII вв. и пр.)" (6 августа 1957 г.).

Внимание к человеку, его деятельности и изображению в литературе и искусстве органически свойственно научным интересам Д.С. Лихачева. Его монография "Человек в литературе Древней Руси» представляет собой совершенно новый тип исследования. В ней впервые изучено художественное видение человека в древнерусской литературе, а также описаны художественные методы и стили изображения, изменявшиеся в зависимости от исторической эпохи и жанра.

В книге анализируются стиль монументального историзма XI - XIII вв., стиль экспрессивно-эмоциональный XIV - XV вв., "идеализирующий автобиографизм" как официальный стиль XVI в., стиль барокко XVII в. и пр. Характерная черта теоретических построений Д.С. Лихачева - созданные им теории никогда не возносятся над знанием, не являются наложением на изучаемый предмет неких отвлеченных схем, но вытекают из знания, опирающегося на анализ источников: «Нельзя быть хорошим “древником”, не работая над рукописями» (10 марта 1950 г.). Выросшая из изучения конкретного историко-литературного материала концепция стилей древнерусской литературы служит теоретическим основанием для установления внутри эпохи средневековья определенных литературных периодов, не имевших ранее литературоведческих определений .

Д.С. Лихачев сделал важное научное открытие: он обнаружил, что перелом в изображении человека наступил вместе с кризисом средневекового способа описания человека, наступившего в начале XVII в. Литература впервые открывала для себя образ и тему «маленького человека»: «Человеческая личность эмансипировалась в России не только в одеждах конкистадоров и богатых авантюристов, не в пышных признаниях артистического дара художников эпохи Возрождения, а в "гуньке кабацкой", на последней ступени падения, в поисках смерти как освобождения от всех страданий. И это было великим предвозвестием гуманистического характера русской литературы XIX в. с ее темой ценности маленького человека, с ее сочувствием каждому, кто страдает и кто не нашел своего настоящего места в жизни» .

Благодаря таким открытиям, после таких исследований становится ясно, что изучение общих закономерностей развития всей русской литературы Нового времени невозможно без основательного изучения литературы древней.

Одна из ведущих тем научного творчества Д.С. - текстология. Ученый посвятил ей серию статей и книг, в создании которых огромную роль сыграл его собственный опыт: "Книгу о методах обращения с рукописями трудно писать на чужом материале, особенно если этот чужой материал обработан не единомышленником" (24 февраля 1963 г.). В целостном и систематизированном виде результаты многолетних текстологических изысканий Д.С. Лихачева нашли отражение в его капитальном труде "Текстология" (1962). В переработанном и дополненном виде она вышла в свет в 1983 г. вторым изданием.

Это новаторское исследование вызвало большой резонанс в научном мире, получило высокую оценку и международное признание. Но если книга "Человек в литературе Древней Руси" посвящена человеку как объекту литературного творчества, то в "Текстологии" человек выступает уже как субъект -- творец литературного процесса.

Восхождение от текста к человеку, стоящему за ним, -- так Д.С. Лихачев определяет направление текстологической работы: "Человек -- его интересы, психология, образование, склонности, идеология, а за человеком -- общество должны и в данном случае стоять в центре интересов текстолога" . Д.С. Лихачев призывает видеть в приемах работы книжников проявление их целенаправленной деятельности и отдавать поэтому предпочтение сознательным изменениям текста (идеологическим, художественным, психологическим, стилистическим и др.) перед показаниями механическими -- бессознательными случайными ошибками писцов.

Еще только начали поступать первые рецензии на вышедший труд, как Д.С. уже заканчивал свой очередной проект, увлекся новой Текстологией - краткой, на все случаи. Хоть в ней и будет 5 листов, но кое-что новое включу (она ведь и по новой литературе)" (июнь 1963). В конце следующего месяца труд был уже завершен.

Методические принципы, выработанные в результате текстологической практики, Д.С. Лихачев переносит на вопросы реставрации памятников искусства, архитектуры, садов и парков. Ученый считает необходимым подходить к каждому памятнику как к исторически изучаемому явлению, все этапы жизни которого в равной мере ценны .

Из всех своих специальных работ Д.С. особо выделял исследования по текстологии, считая их наиболее важными для науки. Результаты теоретической и практической деятельности ученого в области текстологии столь весомы, что уместно говорить о текстологической школе Д.С. Лихачева. Его "Текстология" стала настольной книгой и программой действий для многих исследователей литературы, истории и культуры не только Средневековья, но и Нового времени.

"Текстология" Д.С. Лихачева дала мощный толчок практической работе по изучению истории текста многих литературных памятников русского средневековья и их научной публикации. Правилом стало объединение в одном исследовании текста памятника, его текстологического анализа и литературоведческой интерпретации. Такое соединение характерно для серии монографических исследований-изданий памятников древнерусской литературы. Достигнуты значительные результаты в освоении все новых и новых малоизученных произведений и жанров, таких, например, как жития и хронографы.

Под руководством Д.С. Лихачева была завершена начатая еще В.П. Адриановой-Перетц разработка тщательно продуманной методики и правил издания средневековых текстов, принятая теперь и в серии "Литературные памятники". Многосторонние исследования и научные издания произведений древнерусской литературы легли в основу двенадцатитомного собрания "Памятников литературы Древней Руси" (1978 - 1994).

Принципы и приемы текстологического анализа нашли применение в языкознании, где сложилось лингвотекстологическое направление. Полученные с помощью текстологической методики данные позволяют обнаружить в тексте разновременные напластования языковых явлений, они служат надежным источником для исторической фонетики и грамматики, способствуют решению сложнейших проблем формирования древнерусского литературного языка. Основывающийся на концепции Д.С. Лихачева лингвотекстологический анализ имеет также значение для исторической лексикологии и лексикографии, изучения славяно-русских словарей средневековья разных типов.

Сфера применения методики текстологического исследования не ограничивается теперь литературоведением, источниковедением, языкознанием. Ее используют также фольклористы. В последние десятилетия происходит становление и музыкальной текстологии -- на материале певческих рукописей Древней Руси. Развитие ее имеет перспективное значение для изучения истории древнерусской музыкальной культуры. Текстологические наблюдения позволяют судить о жизни распева во времени, классифицировать варианты распева на один и тот же текст, разбираться в авторских и местных распевах-вариантах подобно тому, как поступают литературоведы, изучая историю текста памятника, его редакции и виды.

Сформулированные Д.С. Лихачевым принципиальные положения текстологических исследований могут быть применены при изучении истории текста и издании памятников античности, восточных и новых западноевропейских литератур. Его "Текстология" может послужить фундаментом для построения общей теории текстологии.

В заключении к книге "Человек в литературе Древней Руси" Д.С. назвал своих предшественников, много сделавших для изучения художественной сущности русской литературы XI-XVII вв. - таких, как Ф.И. Буслаев, А.С. Орлов, В.П. Адрианова-Перетц, Н.К. Гудзий, И.П. Еремин и др. Но только Дмитрию Сергеевичу удалось обобщить ценные наблюдения и создать целостную и убедительную научную концепцию, опирающуюся на его трактовку древнерусской литературы как особой эстетической системы. Д.С. предстает в этой книге и как историк культуры. «У меня в "Поэтике", - писал ученый, - задачи для исследователей. Впервые после знаменитой "Исторической поэтики" академика А.Н. Веселовского Д.С. Лихачев построил теоретическую "Поэтику древнерусской литературы" на основе исследования эстетических принципов и особенностей миросозерцания средневекового человека. Собственно говоря, работа Д.С. могла бы быть рассмотрена как продолжение исследований А.Н. Веселовского, хотя она построена на ином материале и других методологических основаниях.

Новаторство Д.С. Лихачева блестяще проявилось во многих его оригинальных предположениях. Ученый указывал в своих трудах, что ряд выдвинутых им гипотез требует дальнейшей разработки: «Ни один из вопросов, поднятых в этой книге, писал он в завершающем "Поэтику" абзаце, - не может считаться решенным окончательно. Задача данной книги - наметить пути изучения, а не закрыть их для движения ученой мысли. Чем больше споров вызовет эта книга, тем лучше. А о том, что спорить нужно, - дискутировать нет оснований, как нет оснований сомневаться и в том, что изучение древности должно вестись в интересах современности» .

Тремя книгами - "Человек в литературе Древней Руси", "Текстология", "Поэтика древнерусской литературы" - Д.С. Лихачев создал единый научный текст - о литературной культуре, ее постижении, основанном на знании источников и критике текста, и о человеке как центральном объекте художественного творчества.

Именно Д.С. Лихачев дал мощный толчок изучению "Слова о полку Игореве". В 1950 г. он писал: «Мне кажется, надо работать над "Словом о полку Игореве". Ведь о нем есть только популярные статьи и нет монографии. Я сам собираюсь работать над ним, но "Слово" заслуживает не одной монографии. Эта тема останется всегда нужной. У нас никто не пишет диссертации о "Слове". Почему? Ведь там всё неизучено!». Имея в виду скептический взгляд французского слависта А. Мазона на "Слово", Д.С. заметил: «В Мазоне виновата сама наша наука - это мы его породили отсутствием работ о "Слове"».

Тогда же Д.С. наметил темы и проблемы, которые были реализованы им в ближайшие десятилетия. Его перу принадлежит серия принципиально важных монографических исследований, многочисленных статей и научно-популярных изданий, посвященных "Слову о полку Игореве", в которых ученый раскрыл ранее неизвестные особенности великого памятника, наиболее полно и глубоко рассмотрел вопрос о связи "Слова" с культурой его времени. Острое и тонкое чувство слова и стиля сделали Дмитрия Сергеевича одним из лучших переводчиков "Слова". Он осуществил несколько научных переводов произведения (объяснительный, прозаический, ритмический), обладающих поэтическими достоинствами, как если бы их выполнил поэт.

Когда весной 1963 г. А.А. Зиминым была высказана скептическая точка зрения на подлинность и древность "Слова", Д.С. Лихачев, являясь принципиальным противником такого взгляда, считал, что для ведения серьезной дискуссии «его работу надо непременно напечатать, так как иначе будут говорить, что мы "зажимаем", "давим" и пр.». 27 июня того же года он писал, что от редактора журнала "Русская литература" «В.В. Тимофеевой получил выговор: "Полгода прошло, а Вы еще не разгромили Зимина". Я ответил: "И не можем, так как Зимина не печатают". Что же громить? Конечно, я буду корректен и не буду его ни в чем обвинять. Стиль ответа - тот же, что и в нашем красном сборнике. На совещании в Президиуме (если оно будет) буду настаивать на необходимости опубликовать всю работу Зимина». Но идеологические инстанции к советам Лихачева и его ближайших коллег не прислушались, публикацию исследования Зимина запретили. Такие действия властей ставили ученого в весьма затруднительное положение, ибо для дискуссии с Зиминым, в особенности на международном форуме, требовалось его обязательное присутствие.

Ученый стал инициатором и участником такого замечательного во многих отношениях проекта, как пятитомная «Энциклопедия "Слова о полку Игореве"» (1995), где, кстати, непредвзято освещена и история скептического взгляда на "Слово о полку Игореве".

Не только собственно научный, но и культурно-просветительный интерес имеет монография Д.С. Лихачева "Великое наследие. Классические произведения литературы Древней Руси" (1975). Книгой «"Смеховой мир" Древней Руси» (1976), написанной в соавторстве с А.М. Панченко, Д.С. ввел новую тему в область исследования древнерусской литературы.

Принципиальная черта научного облика Д.С. Лихачева - современность его работ в самом широком смысле, благодаря которой миф о "неактуальности" медиевистики оказался развеянным. Он один из тех немногих ученых, которые спасли престижность изучения древнерусской литературы и культуры Древней Руси. Его труды показали, как древний предмет академических штудий не только анализируется в свете современной научной теории, но становится близким, полезным и понятным для нашего общества.

Д.С. всегда интересовался историей русского искусства, вопросами охраны и реставрации памятников культуры (одно время он как член Ученого совета принимал участие в работе Русского музея). Ярким выражением научной и общественной позиции стала его статья "Аллеи древних лип", напечатанная в газете "Ленинградская правда" (18 апреля 1972 г.) по поводу принятого тогда властями плана реконструкции Екатерининского парка в г. Пушкине, которым предполагалось восстановление регулярного парка в том виде, как он существовал в середине XVIII в. Д.С. вслед за И.Э. Грабарем полагал, что реставрация "на определенный момент в жизни памятника" его губит, на реставрацию он смотрел как на способ продлить жизнь памятника и сохранить в нем все самое ценное. Его идея состояла в том, чтобы бездумно не "реставрировать", то есть не вырубать старый парк, связанный с именами Пушкина, Анненского, Ахматовой, а продлить его жизнь. Вполне возможно, что в размышлениях над судьбой Царскосельского парка зародились идеи его будущей книги "Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей" (1982), впоследствии неоднократно переиздававшейся. История садово-парковых стилей, включаемая Д.С. в понятие "культура", рассматривается как проявление художественного сознания той или иной эпохи, а сад - как своеобразная форма синтеза разных искусств, развивающаяся параллельно с философией, поэзией, эстетическими формами быта.

Культурология, разрабатываемая Лихачевым в историческом и теоретических аспектах, основана на видении им русской литературы и культуры в тысячелетней истории, в которой он жил вместе с богатым наследием русского прошлого. Судьбу России он воспринимает с момента принятия ею христианства как часть истории Европы. Интегрированность русской культуры в европейскую обусловлена самим историческим выбором. Понятие Евразия - искусственный миф Нового времени. Для России значим культурный контекст, названный ученым Скандо-Византией. Из Византии, с юга Русь получила христианство и духовную культуру, с севера, из Скандинавии - государственность. Этот выбор определил обращение Древней Руси к Европе.

Жизнь и творчество Дмитрия Сергеевича Лихачева - целая эпоха в истории нашей науки, многие десятилетия он был ее лидером и патриархом. Ученый, известный филологам всего мира, труды которого имеются во всех научных библиотеках, Д.С. Лихачев являлся иностранным членом многих академий: Академий наук Австрии, Болгарии, Британской Королевской академии, Венгрии, Гёттингена (Германия), Итальянской, Сербской Академии наук и искусств, США, Матицы Сербской; почетным доктором университетов Софии, Оксфорда и Эдинбурга, Будапешта, Сиены, Торуни, Бордо, Карлова университета в Праге, Цюриха и др.

Блестящие достижения в науке, широкая международная известность, признание научных заслуг академиями и университетами многих стран мира - все это может создать представление о легкой и безоблачной судьбе ученого, о том, что жизненный и научный путь, пройденный им с момента поступления в Отдел древнерусской литературы в 1938 г. от младшего научного сотрудника до академика, был исключительно благополучным, беспрепятственным восхождением к вершинам научного Олимпа .

2. Сборник работ Д.С.Лихачёва «Русская культура»

100-летие со дня рождения академика Дмитрия Сергеевича Лихачева (1906-1999) -- выдающегося ученого современности, филолога, историка, философа культуры, патриота -- является лучшим поводом к тому, чтобы перечитать когда-то прежде прочитанные его труды, а также ознакомиться с теми его работами, которые раньше не довелось прочесть или которые при его жизни не издавались.

Научное и литературное наследие Д.С. Лихачева велико. Большинство его трудов было опубликовано при его жизни. Но есть книги и сборники его статей, которые вышли в свет после его кончины († 30 сентября 1999 г.), и в этих изданиях есть новые статьи ученого и работы, прежде печатавшиеся в сокращении.

Одной из таких книг является сборник «Русская культура», в который вошло 26 статей академика Д.С. Лихачева и интервью с ним от 12 февраля 1999 года о творчестве А.С. Пушкина. Книга «Русская культура» снабжена примечаниями к отдельным работам, именным указателем и более чем 150-ю иллюстрациями. Большинство иллюстраций отражают православную культуру России -- это русские иконы, соборы, храмы, монастыри. По словам издателей, помещенные в этой книге работы Д.С. Лихачева раскрывают «природу национальной самобытности России, проявляющейся в канонах исконно русской эстетики, в православной религиозной практике».

Эта книга призвана помочь «каждому читателю обрести сознание причастности к великой русской культуре и ответственности за нее». «Книга Д.С. Лихачева „Русская культура“, -- по мнению ее издателей, -- является итогом подвижнического пути ученого, отдавшего жизнь исследованию России». «Это прощальный дар академика Лихачева всему народу России».

К сожалению, книга «Русская культура» вышла очень небольшим для России тиражом -- всего 5 тыс. экземпляров. Поэтому в абсолютном большинстве школьных, районных, городских библиотек страны ее нет. Учитывая возрастающий интерес российской школы к духовному, научному и педагогическому наследию академика Д.С. Лихачева, предлагаем краткий обзор некоторых его работ, содержащихся в книге «Русская культура».

Открывается книга статьей «Культура и совесть». Эта работа занимает всего одну страницу и набрана курсивом. Учитывая это, ее можно считать пространным эпиграфом ко всей книге «Русская культура». Вот три отрывка из этой статьи.

«Если человек считает, что он свободен, означает ли это, что он может делать все, что ему угодно, Нет, конечно. И не потому, что кто-то извне воздвигает ему запреты, а потому, что поступки человека часто диктуются эгоистическими побуждениями. Последние же не совместимы со свободным принятием решения».

«Страж свободы человека -- его совесть. Совесть освобождает человека от корыстных побуждений. Корысть и эгоизм внешне по отношению к человеку. Совесть и бескорыстие внутри человеческого духа. Поэтому поступок, совершенный по совести, -- свободный поступок». «Среда действия совести не только бытовая, узкочеловеческая, но и среда научных исследований, художественного творчества, область веры, взаимоотношения человека с природой и культурным наследием. Культура и совесть необходимы друг другу. Культура расширяет и обогащает „пространство совести“».

Следующая статья рассматриваемой книги называется «Культура как целостная среда». Начинается она словами: «Культура -- это то, что в значительной мере оправдывает пред Богом существование народа и нации».

«Культура -- это огромное целостное явление, которое делает людей, населяющих определенное пространство, из просто населения -- народом, нацией. В понятие культуры должны входить и всегда входили религия, наука, образование, нравственные и моральные нормы поведения людей и государства».

«Культура -- это святыни народа, святыни нации».

Следующая статья называется «Два русла русской культуры». Здесь ученый пишет о «двух направлениях русской культуры на всем протяжении ее существования -- напряженные и постоянные размышления над судьбой России, над ее предназначением, постоянное противостояние духовных решений этого вопроса государственным».

«Предвещателем духовной судьбы России и русского народа, от которого в значительной мере пошли все другие идеи духовной предназначенности России, явился в первой половине XI в. киевский митрополит Иларион. В своей речи „Слово о Законе Благодати“ он попытался указать на роль России в мировой истории». «Нет сомнения, что духовное направление в развитии русской культуры получило значительные преимущества перед государственным».

Следующая статья называется «Три основы европейской культуры и русский исторический опыт». Здесь ученый продолжает свои историософские наблюдения над русской и европейской историей. Рассматривая положительные стороны культурного развития народов Европы и России, он в то же время замечает и отрицательные тенденции: «Зло, по моему убеждению, -- это прежде всего отрицание добра, его отражение со знаком минус. Зло выполняет свою негативную миссию, атакуя наиболее характерные черты культуры, связанные с ее миссией, с ее идеей».

«Характерна одна деталь. Русский народ всегда отличался своим трудолюбием, и точнее, „земледельческим трудолюбием“, хорошо организованным земледельческим бытом крестьянства. Земледельческий труд был свят.

И вот именно крестьянство и религиозность русского народа были усиленно уничтожаемы. Россия из „житницы Европы“, как ее постоянно называли, стала „потребительницей чужого хлеба“. Зло приобрело материализованные формы».

Следующая работа, помещенная в книге «Русская культура» -- «Роль крещения Руси в истории культуры Отечества».

«Я думаю, -- пишет Д.С. Лихачев, -- что с крещения Руси вообще можно начинать историю русской культуры. Так же как и украинской и белорусской. Потому, что характерные черты русской, белорусской и украинской культуры -- восточнославянской культуры Древней Руси -- восходят к тому времени, когда христианство сменило собой язычество».

«Сергий Радонежский был проводником определенных целей и традиций: с Церковью связывалось единство Руси. Андрей Рублев пишет Троицу „в похвалу преподобному отцу Сергию“ и -- как сказано у Епифания -- „дабы воззрением на Святую Троицу уничтожался страх розни мира сего“».

Это был не большой перечень самых известных работ Дмитрия Сергеевича. Этот список можно продолжать до бесконечности. Он исследовал и писал огромное количество научных работ, и работ для обычного обывателя в полнее понятным языком. Заглянув хоть в одну из статей Д.С. Лихачёва, можно сразу получить конкретный и развёрнутый ответ на интересующий вас вопрос по этой теме. Но в этом реферате, я бы хотела рассмотреть более конкретно одну из известных и содержательных работ этого автора - «Слово о полку Игореве» .

3. Что представляет собой «Слово о полку игореве»

О древнерусском произведении «Слово о полку Игореве» стало известно лишь в начале 90-х годов XVIII столетия, когда знаток русской древности А. И. Мусин-Пушкин приобрел в Спасском монастыре Ярославля старинный рукописный сборник. В этом сборнике среди других текстов он обнаружил чудесный памятник древнерусской литературы, вызвавший необыкновенный интерес среди историков, лингвистов и литературоведов.

В «Слове о полку Игореве», написанном неизвестным автором, по словам известного литературоведа Д. С. Лихачева, чувствуется «героический дух всей последующей русской литературы, высокое сознание своей ответственности, своего писательского призвания, своего общественного долга». Автор «Слова» призывает русских князей к единению перед нашествием татаро-монгольских полков. Он уверен, что только сильная и дружная Русь во главе с мудрым правителем, киевским князем сможет дать могучий отпор врагу.

Неизвестный автор поэмы -- человек редкостного поэтического таланта, широко видел исторические процессы своего времени, глубоко знал дружинную и книжную поэзию. Он создал шедевр, который не перестает очаровывать своей художественной формой и идейной цели направленностью. Автор не ставил себе четко отобразить факты истории, и этим его произведение отличается от летописей. Через литературные образы он передал переживания и мироощущение людей своего времени, с целью воздействия на читателя (слушателя). Сам автор, назвал свое творение «словом». Так называли свои произведения его современники -- представители ораторского искусства, но жанр «Слова» не может быть определен однозначно, и в этом заключается еще одна его художественная особенность -- оно отображает сразу несколько образцов жанров художественного искусства.

В исследовании академика Д. С. Лихачева «Слово о полку Игореве» рассматривается в связи с историческими и эстетическими представлениями эпохи, на фоне историко-литературного процесса Древней Руси. В работе неопровержимо доказывается подлинность «Слова». Новое, второе, издание дополнено исследованием представлений автора «Слова» о «свете» и «тьме», о поэтике повторяемости, о типе княжеского певца.

Книга предназначается специалистам и всем читателям, интересующимся этим великим произведением. Исследование выходит в год 185-летия со времени первой публикации «Слова» .

4. Анализ статьи «Слово о полку Игореве»

В статье освещается жизненный и творческий путь одного из крупнейших филологов XX века - Д.С. Лихачева (1906-1999), исследователя литературы, искусства, истории Древней Руси, автора теоретических трудов по текстологии, поэтике, истории культуры.

Статью «Слово о полку Игореве» Д.С. Лихачёва начал с очень важной темы исторической культуры - образованность русского народа в плане культуры, ну и конечно же науки. И, как мы узнаём из предисловия статьи - люди того времени были достаточно умны: «Культура домонгольской Руси была высокой и утонченной. На этом культурном фоне «Слово о полку Игореве» не кажется одиноким, исключительным памятником.». Имея в виду, что на фоне остальных произведений «Слово о полку Игореве» не является одиноким - значит, что на Руси в тот момент были ещё несколько выдающихся произведений, которые к сожалению до нас не дошли.

На мой взгляд, это очень правильно с его стороны обозначить культурные условия и возможности с самого начала. Ведь прежде чем начинать свой анализ таково великого произведения, надо конечно же показать жизнь и культуру того времени. Дмитрий Сергеевич приводит большое количество «аксиом», касающихся именно этой темы. Да, я позволю себе сказать, что именно «аксиом», так как, я не уверена в его информированности на этот счёт. Большинство великих историков не могут сказать точно об этом, как мы можем принимать всерьез эти слова Лихачёва.

Большое внимание в этой статье Дмитрий Сергеевич уделил именно жанровой принадлежности «Слова» к ораторству. Но здесь он очень сомневается, и прибавляет это произведение к «стихии устной речи»: «…..ярко свидетельствует о пронизывающей «Слово» стихии устной речи». Хотя я с ним полностью согласна, но считаю, что произведение можно было рассмотреть и в других жанровых «стихиях». Доказать, приведя некоторые аргументы в пользу того или иного жанра.

Далее, после всех своих не доказанных теорий, автор статьи раскрывает тему «Слова». Здесь он пытается объяснить истинную мысль повествования. Она заключается в том, что произведение было написано лишь с целью показать художественные и культурные ценности того времени: «Основная цель этой книги -- показать глубокие корни всей художественной и идейной системы «Слова о полку Игореве». Особую роль играют в данном случае внелитературные связи -- связи с устной речью, с феодальной символикой, с историческими представлениями, наконец, просто с исторической действительностью и историческим прошлым Руси».

Опять таки мы возвращаемся к «устной стихии». Но заметьте, доказательств до сих пор нет. Автор специально старается сконцентрировать внимание именно на художественных и культурных ценностях. Но это лишь его мысли на этот счёт, ведь есть и другие мнения по поводу цели и тайного заложенного в это произведения смысла.

Такое мнение запечетлино в статье Лихачёва - это мнение А.Мазона. Его объяснение было куда проще, и на мой взгляд реальнее. Мазон считал, что всё это было затеяно («Слово») лишь с одной целью - угодить русским императорам и «владычицам» нашей земли: «А. Мазон считал целью «Слова» обоснование законности территориальных притязаний Екатерины II на юге и западе России».

С этим мнением был не согласен сам Дмитрий Сергеевич: «Для такого рода притязаний скорее бы подошла тема победы, именно победа могла бы сослужить наилучшую службу для выражения лести... Для той шовинистической цели, которую предполагает А. Мазон в «Слове», толкуя его как произведение XVIII в., незачем было менять тему «Задонщины», повествующей о победе русского оружия, на тему поражения мелкого русского удельного князя Игоря Святославича от войск половцев». Мне кажется, своим таким публичным выставлением мнения Мазона на всеобщую оценку, при чём Лихачёв считался и до сих пор считается умным и достойным доверия учёным, он хотел выставить своего апонента, можно и так сказать, полным дураком. По моему, каждое мнение имеет права существования и достойно уважения. Может и Лихачёв придерживался такой точки зрения, но сделал он это совершенно безграмотно, не факт, что только мне показалось это таким наглым и без нравственным поступком.

Под подтемой статьи «Слово о полку Игореве» и особенности Русской средневековой Литературы Лихачёв начинает рассматривать различные виды жанров, существовавших в России, хотя очень жаль, что он не касается главной темы этого анализа, произведения «Слово о полку Игореве»: «Жанровая система древней русской литературы была довольно сложной. Основная часть жанров была заимствована русской литературой в X -- XIII вв. из литературы византийской: в переводах и в произведениях, перенесенных на Русь из Болгарии. В этой перенесенной на Русь системе жанров были в основном церковные жанры: жанры произведений, необходимых для богослужения и для церковной жизни -- монастырской и приходской. Здесь должны быть отмечены различные руководства по богослужению, молитвы и жития святых различных типов; произведения, предназначавшиеся для благочестивого индивидуального чтения и т. д. Но, кроме того, были и сочинения более «светского» характера: разного рода естественнонаучные сочинения (шестодневы, бестиарии, алфавитарии), сочинения по всемирной истории (по ветхозаветной и римско-византийской), сочинения типа «эллинистического романа» («Александрия») и многие другие». Но многие из этих жанров развалились ещё в те времена, не говоря уже о наших днях: «Перешедшие на Русь жанры по-разному продолжали здесь свою жизнь. Были жанры, которые существовали только вместе с перенесенными на Русь произведениями и самостоятельно здесь не развивались. И были другие, продолжавшие на Руси активное свое существование. В их рамках создавались новые произведения: например, жития русских святых, проповеди, поучения, реже молитвы и другие богослужебные тексты. Таким образом, среди жанров, перенесенных на Русь из Византии и Болгарии, существовали «живые» жанры и «мертвые».

Большинство статьи занимает описания различных жанров. Большое количество «строк» Дмитрий Сергеевич уделил фольклорному жанру. Далее, внимание на себя перенимают жанры, требующие письменного оформления, и жанры требующие устного оформления: «Есть жанры, которые требуют письменного оформления, и есть жанры, которые требуют устного исполнения». Вот лично по моему мнению, вот такие подетальные объяснения - были ошибкой автора. Ведь если статья написана на тему такого исторического памятника, зачем же перегружать её такой не нужной информацией. Если даже сам «памятник» не отклоняется от своей главной темы, как и вся литература, написанная в те временя на Руси. Все произведения имели чётко поставленную цель, и шли до неё до конца. Это большое преимущества перед теперешней литературой: «Авторы древнерусских литературных произведений обычно не скрывают своих намерений. Они ведут свое повествование для определенной цели, которую прямо сообщают читателю. Авторская тенденция по большей части явна и только в редких случаях скрыта за авторским изложением (в некоторых случаях так скрывалась, например в летописи, политическая тенденция). Это стремление открыто проводить определенную идею в своих произведениях отразилось, в частности, в описаниях природы». Описание природы в произведении «Слово о полку Игореве» занимает достаточно большое внимание. Ведь много просто не поймёшь из того, о чём повествуется в «слове», если не будет каких то наружных описаний. Лихачёв сам замечает это, и опять таки пытается остановиться на заинтересовавшей его теме. На этот раз это природа в древнерусской литературе. В силу своих знаний и ума, Дмитрий Сергеевич, останавливаясь на теме природы, очень много рассказывает, и конечно же в обобщенном смысле, задевая различные жанры. По моему мнению, вот именно это правильно он делает. Так как, он передаёт настроение того времени через природу, и тем самым мы понимаем само настроение главной темы моего анализа.

Самое занимательное из статьи Д.С. Лихачёва, я хочу отметить то, что он сумел уместить всё и сразу в одной маленькой статеечке. Он описывает каждую деталь «Слова» в частности, и её же в общем патоке древнерусской литературы. Автор достаточно понятным языком описывает все обще изученные и общеизвестные факты. Прочитав статью, лично я могу уже совершенно по другому делать свои выводы по поводу этого произведения. Можно уже вести какие - либо дискуссии, аргументировать свою точку зрения, и в полной мере считать себя грамотным человеком. Это все выводы я сделала не случайно, так как до прочтения этой статьи, я и подумать не могла о потайном смысле и цели произведения «Слово о полку Игореве», хотя я читала его ещё в школе .

Заключение

Научное наследие Дмитрия Сергеевича Лихачева обширно и весьма многообразно. Непреходящая значимость Д.С. Лихачева для русской культуры связана с его личностью, соединившей высокую образованность, остроту, яркость и глубину исследовательского мышления с мощным общественным темпераментом, направленным на духовное преображение России. Как осветить существеннейшие черты этого выдающегося ученого, создателя огромного мира идей, крупного организатора науки и неутомимого деятеля во благо Отечества, чьи заслуги на этом поприще отмечены многими наградами, а в конце жизни первым в стране удостоившегося присвоения вновь возрожденного Ордена святого Андрея Первозванного.

Таким образом, из всего выше изложенного, мы можем сделать вывод, что раскрыли все цели, поставленные в начале этой работы, т.е. в введении. Я описала в этом реферате самые яркие и значимые работы Д.С. Лихачёва. Они, как мы увидели из этого реферата, очень разнообразны и интересны. Дмитрий Сергеевич в каждой из них осветил то, что до него не рассматривал ни один учёный России. Множество старых изданий прошло через умелые руки и умную голову Дмитрия Сергеевича. Быв на столько мудрым, он смог самые заковыристые слова расшифровать, и написать понятным для обывателей языком. Он вложил в каждую свою статью всю свою «душу». Лихачёв надеялся, что это всё оценится по достоинству, так оно и произошло. Можно сказать, что он выполнил всё, что задумал. Его вклад в Русскую культуру не оценим. Он сделал, по моему мнению, как бы революцию в мире культуры и искусства. Большинство его научных статей до сих пор имеют огромное значение, ими пользуются и современные учёные в области культуры и искусства.

Литература

1. Лихачев Д.С. Прошлое - будущему. Статьи и очерки. Л., 1985.

2. Лихачев Д.С. Развитие русской литературы X-XVII веков: Эпохи и стили. Л., 1973.

3. Лихачев Д С. Изображение людей в летописи XII-XIII веков // Труды Отдела древнерусской литературы. М.; Л., 1954. Т. 10.

4. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. М., 1970.

5. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1967.

6. Лихачёв Д.С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени Л.,1985.

7.Лихачёв Д.С. «Раздумья», М., 1991.

8. Лихачёв Д.С. «Воспоминания». СПб., 1995.

Подобные документы

Иллюстрации Ивана Голикова, гениального палехского художника, к изданию "Слова о полку Игореве" в 1934 году. Игорь с войском. Битва с половцами. Затмение Солнца перед походом Игоря. Князь рассказывает свой сон. Золотое слово Святослава. Плачь Ярославны.

презентация , добавлен 11.12.2013

Столкновение в области культурологии двух разных идеалов научного познания и типов научного объяснения - естественнонаучного и гуманитарного. Тип познания, соотнесенный с опытом и ценностями самого исследователя. Уровень эмпирического материала и фактов.

реферат , добавлен 25.03.2010

Характеристика особенностей изображения иконы в фольклоре и литературе Древней Руси. Исследование Эпохи Московского периода. Былины. Слово о полку Игореве. Змееборство Георгия в Свете фольклора. История создания летописного свода "Повесть временных лет".

курсовая работа , добавлен 07.12.2012

Общее понятие и сущность культуры. Становление культурологии как самостоятельной науки. Связь культурологии с другими учебными дисциплинами. Антропологический, социологический, философский научные подходы к исследованию категории "правовая культура".

реферат , добавлен 17.10.2014

учебное пособие , добавлен 16.01.2010

Подходы к определению сущности культурологии. Смысловые и структурные части культурологии. Культура как совокупность материальных и духовных ценностей. Гуманистическая (человекотворческая) функция культурологии. Феномен культуры и его понимание.

реферат , добавлен 17.03.2010

Классицизм как художественный стиль и эстетическое направление в европейском искусстве, особенности формирования. Знакомство с основными датами творческой истории "Фауста". Общая характеристика основ культурологии. Рассмотрение творчества К. Дебюсси.

реферат , добавлен 15.04.2014

Роль традиций глиняной игрушки в народном декоративно-прикладном творчестве России. Ведущие образы, традиции формообразования и декорирования глиняной игрушки ведущих промыслов. Поэтапное выполнение глиняной игрушки на основе каргопольских традиций.

курсовая работа , добавлен 22.03.2013

Культурные феномены, оказавшие влияние на появление и развитие современного менестрельного движения. Характерные стилистические, жанровые черты и тематика творчества современных менестрелей. Формы и особенности творчества менестрелей в публичной культуре.

курсовая работа , добавлен 07.08.2012

Понятие языковой картины мира. Актуальные проблемы культурологии. Исследование пословиц и поговорок в лингвострановедческом аспекте. Сопоставительный анализ особенностей английских и русских паремий, содержащих концепт "Труд" с точки зрения культурологии.

Все книги автора: Лихачев Д. (35)

Лихачев Д. Развитие русской литературы X-XVII веков

ВВЕДЕНИЕ

В данной работе я стремлюсь дать некоторые обобщения для построения будущей теоретической истории русской литературы Х-XVII вв.
Термин «теоретическая история» может вызвать возражения. Могут предположить, что все остальные истории литератур тем самым как бы объявляются «нетеоретическими». Поэтому мне нужно определить свое отношение к традиционным историям различных литератур.
Само собой разумеется, что не может быть истории литературы без теоретических обобщений. Даже само отсутствие обобщений есть в каком-то отношении обобщение - выражение своего отношения к литературному процессу. Обобщением являются и периодизация, и расположение материала по главам, и отнесение произведений к тому или иному периоду или жанру, и последовательность расположения материала, и самый отбор материала (авторов, произведений и пр.), и многое другое, без чего невозможны любые курсы, учебники и истории литератур.
Однако изложение авторами своего понимания процесса развития или просто течения литературы соединяется в традиционных историях литератур с пересказом общеизвестного фактического материала, с сообщением элементарных сведений, касающихся авторов и их произведений. Такое соединение того и другого нужно в учебных целях, нужно в целях популяризации литературы и литературоведения, нужно для тех, кто хотел бы пополнить свои знания, понять авторов и произведения в исторической перспективе. Традиционные истории литературы необходимы и всегда останутся необходимыми.
Цель теоретической истории другая. У читателя предполагается некоторый необходимый минимум знаний, сведений и некоторая начитанность в древней русской литературе. Исследуется лишь характер процесса, его движущие силы, причины возникновения тех или иных явлений, особенности историко-литературного движения данной страны сравнительно с движением других литератур.
Все семь веков древней русской литературы долгое время представлялись в слабо расчлененном виде. Хронология многих произведений не была установлена, особенности отдельных периодов не были выявлены. Поэтому очень часто древнерусские литературные произведения охотнее рассматривались в общих курсах древней русской литературы по жанрам, чем в хронологическом порядке.
Решительный переход к историческому рассмотрению древней русской литературы стал возможен тогда, когда успехи в изучении истории русского летописания позволили уточнить не только датировки летописей и летописных сводов, но и хронологию заключенных в них многих и многих литературных произведений. История летописания расставила отчетливые хронологические вехи.
Вот почему инициатива В. П. Адриановой-Перетц, широко включившей в историю русской литературы XI-XVII вв. русское летописание, оказалась очень плодотворной для исторического рассмотрения всего обширного семивекового литературного материала. Первые тома тринадцатитомной «Истории русской литературы», выпущенные в 1940-1948 гг., и их своеобразный предварительный конспект в первом томе учебника по истории русской литературы под общей редакцией В. А. Десницкого (М., 1941) (оба эти издания одушевлялись теоретической мыслью В. П. Адриановой-Перетц) были, по существу, первыми историями русской литературы, в которых исторический принцип оказался проведен последовательно и глубоко.
Почему же необходимо возвращаться к вопросу об историческом смысле отдельных эпох в истории русской литературы X-XVII вв.?
Как это ни странно, в истории русской литературы XI- XVII вв. яснее предстают перед нами отличия друг от друга мелких периодов, чем своеобразие и значение целых эпох.
Так, например, относительно отчетливо выступают перед нами особенности XII первой четверти XIII в. сравнительно с особенностями литературы Киевской Руси- XI в.; особенности второй половины XVI в. сравнительно с первой; особенности отдельных десятилетий XVII в.
И т. д. В целом понятен и смысл перемен, происходивших в пределах десятилетий и полувековий, но характер и смысл литературных явлений, присущих более крупным периодам, выявлен гораздо менее отчетливо, и значение этих периодов не уточнено. Не случайно, что в отношении их приняты обычно не литературные характеристики, а чисто исторические.
Подходы к определению изменений в пределах десятилетий и в пределах нескольких веков принципиально различны. В первом случае на передний план выступает зависимость историко-литературных изменений от исторических событий, во втором-зависимость литературы от особенностей исторического развития в целом. Для определения первых различий необходимо наблюдение над единичными явлениями литературы, для определения вторых - широкие обобщения огромного материала и суммирование их в характеристиках эпох, основанных в значительной мере на чувстве стиля - стиля эпохи. Как бы ни были трудны определения эпох сравнительно с определением коротких периодов, их необходимо сделать даже и для того, чтобы выяснить исторический смысл изменений на коротких дистанциях.
В данной работе рассматривается историко-литературный смысл четырех эпох в их целом: эпохи стиля монументального историзма (X-XIII вв.), Предвозрождения (XIV-XV вв.), эпохи второго монументализма (XVI в.) и века перехода к литературе нового времени (XVII в.).
Выделенной оказалась только проблема барокко. Почему? * Это будет объяснено в соответствующих главах, но уже сейчас необходимо сказать, что, исследуя процесс, нельзя слепо следовать этому процессу и располагать весь материал в строго хронологическом порядке. Иногда корни нового явления уходят глубоко в прошлое, и тогда исследователь должен возвращаться назад. Гораздо чаще явление, ярко проявившееся в определенное время, в дальнейшем остается, как бы «застревает» в литературе и продолжает в ней жить и претерпевать различные изменения. Это связано с тем, что история культуры есть не только история изменений, но и история накопления ценностей, остающихся живыми и действенными элементами культуры в последующем развитии. Так, например, поэзия Пушкина - это не только явление той эпохи, в которую она создавалась, завершение прошлого, но и явление нашего времени, нашей культуры. То же мы можем сказать и о всех произведениях древней русской литературы-в той мере, в какой они читаются и участвуют в культурной жизни современности или являются следствием предшествующего развития.
Явления культуры не имеют строгих хронологических границ.
Построение теоретической истории русской литературы требует усовершенствования самой методики исследования литературы как некоего макрообъекта. Выработка этой методики - дело будущего.
Для изучения макрообъектов в физике в последнее время создана статистическая физика. Как известно, Норберт Винер считал статистическую физику наиболее важной из наук, более важной даже, чем теория относительности или квантовая теория.
История литературы, которая должна описать эпохи и периоды, имеет дело с миллионами фактов и явлений.
Она обращается не к микрообъектам, а к целым ансамблям микрообъектов. Изучение истории отдельных микрообъектов и макрообъектов - различно. Чтобы выяснить историю макрообъектов, надо пожертвовать детальностью информации об истории каждого объекта в отдельности.
Подобно статистической физике, теоретическое, «статистическое литературоведение» будущего должно решать задачу макрохарактеристики, минуя слишком детальные описания. В теоретической истории литературы должна быть выработана методика «приближенных описаний».
Литература каждого периода - это система отдельных произведений с сильным взаимодействием и с сильным воздействием традиции. Это делает изучение ее как целого особенно сложной.
Методика «статистического литературоведения» еще не создана (разумеется, «статистическое литературоведение» следует понимать не в примитивном смысле простого использования в литературоведении статистических сведении и приближенного вычисления), и поэтому в данной книге поневоле приходится иметь дело с весьма обобщенными явлениями: давать характеристику только самых крупных эпох в развитии русской литературы X-XVII вв.
Между древней русской литературой и новой существует решительное различие в темпах и типе развития.
Давно уже было обращено внимание на то, что средневековые литературы развиваются медленнее, чем литературы нового времени. Одна из причин состоит в том что писатели и читатели не стремятся к новому как к таковому.
Новое для них не является само по себе некоторой ценностью, как это типично для XIX и XX вв. Писатели и читатеди нового времени ищут новизны - новизны идей, тем, способов выражения и т. д. Произведение новой литературы воспринимается его читателями во времени. Для читателя нового времени далеко не безразлично - когда создано произведение: в каком веке и в каком году, при каких обстоятельствах. Для читателя современной нам, новой литературы ценность произведения возрастает, если оно появилось только что, является новинкой. Это отношение, к новинкам поддерживается в новое время критикой, журналами и средствами современной быстрой информации, а также модой.
Если придерживаться распространенного деления эпох - на эпохи привычки и эпохи моды, то Древняя Русь безусловно принадлежит к эпохам привычки.
В самом деле, в средние века историческое отношение к литературе отсутствует: произведение существует само по себе, независимо от того, когда оно создано. Для средневекового читателя имеет по преимуществу значение, чему посвящено произведение и кем оно создано: какое положение занимал или занимает автор в первую очередь, насколько он авторитетен в церковном и государственном отношении. Поэтому все произведения располагаются как бы на одной плоскости - старые и новые. «Современная литература» для каждого времени в средние века - это то, что читается сейчас, старое и новое, переводное и оригинальное. Поэтому отправной точкой движения литературы вперед служат не только что появившиеся, «последние» произведения, а вся сумма литературных произведений, наличествующих в читательском обиходе. Литература не уходит вперед от самой себя-она растет, как растут плоды, питаясь соками всей уже существующей в читательском обиходе литературы. Новые редакции старых произведений участвуют в этом росте.
«Неподвижность» способов изображения соответствует вере в неподвижность и неизменяемость мира. Создание нового свидетельствовало бы о несовершенстве мира. Задача автора состоит в том, чтобы выявить в мире вечное, неизменяемое. В казуальных связях для средневекового автора просвечивает иной план, более глубокий и неизменяющийся. Художественный метод нового времени, при котором автор стремится к наглядности, конкретности и к индивидуальному, требует обновления художественных средств, их «индивидуализации». Абстрагирующий же метод средневековья, стремящийся извлечь общее, убрать индивидуальное и конкретное, не требует обновления и довольствуется общим, бывшим всегда.
Принято говорить, что средневековая литература традиционна. Под традиционностью подразумевают приверженность к старым формам и старым идеям. Но для средневековья, как я уже сказал, вообще не существует «старого» и «нового». Здесь дело в другом: в приверженности средневековой литературы к литературному этикету, к стремлению облекать содержание в приличествующие данному содержанию формы, своеобразная церемониальность литературы.
Вот почему в средние века движение вперед совершается в недрах каждого жанра в отдельности. Жанр житий развивается и вместе, и отдельно от жанра летописей, жанры ораторских произведений развиваются и вместе, и отдельно от житий и т. д. Поэтому одни жанры опережают развитие других, имеют в своем развитии индивидуальные отличия от других.
Все это необходимо учитывать при рассмотрении исторического значения тех или иных литературных эпох. Своеобразны не только результаты развития, но и самые «законы развития», они также развиваются и меняются по мере изменения самой действительности. Нет «вечных» правил и законов, по которым развитие совершается.
Только изучая движение литературы, мы можем понять и ее национальное своеобразие.
Национальное своеобразие литературы состоит не только в неких постоянных признаках содержания и формы, отличающих ее от других национальных литератур, в неких неизменных идеях, настроениях, эмоциональном строе или моральных качествах, сопутствующих всем произведениям этой литературы.
Национальный характер - это и особенности исторического пути литературы, особенности ее развивающегося взаимоотношения с действительностью, особенности меня[юще]гося положения литературы в обществе - ее общест[вен]ной «позиции» и той роли, которую она играет в жизни [---]дества. Следовательно, для определения национального [сво]еобразия литературы важны не только постоянные, не[изм]еняемые моменты, ее общая характеристика как едино[------]oro, но и самый характер развития, характер отношений, в которые вступает литература,- не только черты, присущие литературе как таковой, но и положение ее в культуре страны, ее взаимоотношение со всеми другими сферами человеческой деятельности. Отличительные особенности исторического пути литературы многое объясняют в ее национальном своеобразии и сами являются частью этого своеобразия.
Итак, черты национального своеобразия следует искать в гораздо более широком плане, чем это принято.
Обычно черты национального своеобразия служат оценивающими и «взвешивающими» литературу моментами.
Но, выявляя происхождение и объясняя черты своеобразий, мы не можем уже подвергать их отвлеченной оценке.
Всякая черта имеет точный смысл в своем происхождении и в своей функции, а потому не может служить материалом для абстрактного, отвлеченного суждения о достоинстве литературы. Детерминированность этих черт исключает их из сферы общих оценок и отвлеченного морализирования.
Конкретные научные оценки в истории литературы невозможны там, где недостаточно выявлены происхождение, обусловленность и функции фактов, их связь с остальным миром, где в той или иной мере предполагается индетерминированность, где факты абсолютизируются и изымаются из исторического процесса и исторического объяснения.
Русская литература - часть русской истории. Она отражает русскую действительность, но и составляет одну из ее важнейших сторон. Без русской литературы невозможно представить себе русскую историю и, уж конечно, русскую культуру.
И вот на что следует при этом обратить особое внимание. Человеческая история едина. Путь каждого народа «в своем идеале» сходен с путями других народов. Он подчинен общим законам развития человеческого общества. Это положение - одно из самых существенных завоеваний марксизма.
Историк культуры не может пройти мимо стройной и простой концепции закономерности развития мировой культуры, изложенной Н. И. Конрадом в его книге «Запад и Восток» и в статье «Об эпохе Возрождения». Согласно
{1} Конрад Н. И. Запад и Восток. М., 1966, Изд. 2-е. М., 1972.
{2} Конрад Н. И. Об эпохе Возрождения // Литература эпохи Возрождения и проблемы всемирной литературы. М., 1967.
этой концепции, прочно связавшей развитие мировой культуры с учением о смене исторических формаций, народы, полностью прошедшие через этапы рабовладельческой формации и феодализма, имели культуру своей античности, относящуюся к рабовладельческому периоду, культуру своего средневековья, связанную с феодализмом, и эпоху Возрождения, возникшую с появлением в феодальную эпоху первых ростков капитализма. Появление культур античности, средневековья и Возрождения является, таким образом, не исторической случайностью, а исторической закономерностью, явлением «нормального» развития народов. Существенно, что каждый из этих этапов культурного развития имеет свои крупные культурные завоевания, и нет никаких оснований неравно расценивать их, принижать одни и выдвигать значение других. Отнесение тех или иных эпох к Возрождению не является актом их оценки.
Вот что, например, пишет Н. И. Конрад о культуре средневековья в Европе: «Марксистская историческая наука показывает, что переход от рабовладельческой формации к феодализму в то историческое время имел глубоко прогрессивное значение. Это обстоятельство заставляет отнестись к «средним векам» иначе, чем относились к ним гуманисты. Отношение это было, как известно, отрицательным. Гуманисты видели в средних веках „время темноты и невежества", из которого, как им казалось, могло вывести человечество обращение к лучезарной „древности". Мы же не можем не видеть в наступлении „средних веков" шаг вперед, а не назад. Парфенон, храмы Эллоры и Аджанты - великие создания человеческого гения, но не менее великими созданиями человеческого гения являются и Миланский собор, Альгамбра, храм Хорюдзи в Японии»*.
Идея наличия Возрождения в той или иной стране, в том или ином веке высказывалась в науке неоднократно.
Писали о Возрождении в Грузии, Армении, Малой Азии, у южных и западных славян, у венгров и пр. Принципиально важная сторона концепции Н. И. Конрада, почему-то не принимающаяся во внимание его критиками, состоит в том, что мировое Возрождение является лишь частью более широкой картины мирового исторического процесса, в которой занимают свое место мировая античность и мировое средневековье. Античность, средневековье и Возрождение являются единой цепью культурных типов, связанной не только со сменой формаций, но и с законами развития культуры, при которых Возрождение наступает как обращение к античности, перекидывая мост к древности через промежуточный культурный тип - средневековье.
Разумеется, далеко не все народы имели у себя каждый из трех этапов в развитии культуры. Не все народы прошли, например, через рабовладельческую формацию или через все этапы феодализма. Народами, которые полностью прошли через этапы рабовладельческого строя и феодализма, Н. И. Конрад считает греков, итальянцев, персов, индийцев, китайцев . При этом Н. И. Конрад утверждает, что даже у этих народов культурные явления античности, средневековья и Возрождения имеют свои специфические черты в каждом отдельном случае. Говоря о китайском и среднеазиатском Возрождении, Н. И. Конрад подчеркивает: «Разумеется, ни в коем случае нельзя полностью отождествлять все эти явления. Если условно именовать их „возрождением", то и „танское возрождение", и „среднеазиатское возрождение" имеют свои глубоко специфические черты, отличающие их друг от друга и каждое из них от „европейского возрождения". Но вправе ли мы видеть только эти отличия, не обращая внимания на сходства, тем более что эти сходства лежат в историческом существе явлений?» .
Единство мирового развития культуры выражается, в частности, в том, что народы в случае пропуска у себя того или иного «закономерного» этапа развития культуры могут ускоренно проходить свое развитие, используя опыт соседних народов. При этом, как пишет Н. И. Конрад, имеет место «как бы „равнение" отстающих (культур.- Д. Л.) на передовые, а не механическое перенесение общественных форм передового государства в отстающее»[*].
Отсюда ясно, что только прискорбной невнимательностью может быть вызвано то, что пишет о концепции мирового культурного развития Н. И. Конрада в своей последней книге В. Н. Лазарев: «Нередко термин „Возрождение" употребляется как равнозначный термину „расцвет". Так им пользуется в своих очень интересных работах Н. И. Конрад».
Н. И. Конрад поставил вопрос «о формах и уровнях эпохи Возрождения в отдельных странах», о типологических сходствах и различиях отдельных Возрождений, о положении каждого из Возрождений в мировом историческом процессе. Одна из самых важных задач этой книги - посильная попытка ответить на этот вопрос для России, в которой Возрождение только готовилось, но в силу ряда обстоятельств не осуществилось, приобретя длительный и «разлитой» характер, перенеся часть из своих проблем в литературу нового времени-XVIII века, в частности.
Итак, изучая и выявляя своеобразие русской литературы на всем пути ее развития, необходимо не только сравнивать ее с другими литературами, но и учитывать существование «нормального» исторического развития стран и народов.
Для характеристики эпохи имеет огромное значение характеристика господствующего в эту эпоху стиля. Я понимаю под господствующим стилем не только стиль языка, стиль в узколитературном или языковом смысле, но и стиль в широком искусствоведческом смысле этого слова. Когда мы говорим о «стиле эпохи», то понятие это включает в себя как входящее и подчиненное явление также и стиль литературный; литературный же стиль имеет не только в своем составе стиль языка литературы, но и весь стиль отражения мира: стиль описания человека, понимания его внутренних и внешних свойств, его поведения, стиль отношения к общественным явлениям - их видения и близкого этому видению отражения в литературе действительности, стиль понимания природы и отношения к природе.
Но характеристика стиля в широком смысле этого слова требует особых средств искусствоведческого описания, не вяжущихся с типом рассуждений и изложения, принятого в данной книге. Это особая задача. Попытки ее разрешения сделаны мною в другой работе - «Человек в литературе древней Руси» . К этой книге я и отсылаю читателя.
{1}«Конрад Н. И. Запад и Восток. С. 36. Изд. 2-е. С. 32.
{2} Там же. С. 95. Изд. 2-е. С. 82.
{3} Там же. С. 35. Изд. 2-е. С. 31.
{1} Лазарев В. Н. Русская средневековая живопись. М., 1970.
{2} Конрад Н. И. О6 эпохе Возрождения. С. 45.
{3} Лихачев Д. С. Человек в литературе древней Руси. М.; Л., 1968. Изд. 2-е. М., 1970. См. также наст. изд. Т. 3.
Возвращаюсь к тому, что было сказано мною в начале этого введения.
Перед советским литературоведением стоит ответственная задача - создание теоретической истории русской литературы Х-XVII вв., тесно связанной с историко-литературным развитием других стран, и в первую очередь славянских. Только создание общей истории славянских литератур их древнейшего периода способно определить отличия в характере и в развитии каждой из славянских литератур. Задача создания такой теоретической истории не может быть решена, если факты сходства и различия в развитии литератур будут рассматриваться в отрыве от истории культур отдельных народов и от их истории в целом ". Широкий исторический подход, учитывающий все изменения в жизни народов, совершенно необходим в такого рода истории литературы. Данное исследование в известной мере стремится подготовить материал для создания теоретической истории русской литературы Х-XVII вв., основанной на учете одновременных явлений в других славянских странах, хотя построение такой теоретической истории и не входит в непосредственную задачу этой работы.
Отдельные главы разнотипны по построению. Первая и вторая главы касаются общих проблем построения истории литературы и особенностей исторического пути русской литературы ее древнейшего периода, поэтому в них
большое место занимает научная полемика. Глава третья, посвященная XVI в., сравнительно невелика - развитие в этот период заторможено и нарушено. Век этот создаёт стиль в значительной мере искусственный. Глава эта носит в большей мере описательный характер, чем предшествующие. Главы четвертая и пятая посвящены XVII веку. Этот век, который характеризуется множеством переходных явлений (переходных к новому времени). Он не поддается характеристике под знаком единого великого стиля. Барокко - это уже не стиль эпохи. Это один из стилей и одно из направлений в русском искусстве и литературе XVII в., однако направление барокко, может быть, самое важное на стадии перехода к литературе нового времени. Обращение к барокко заставило меня обсудить в самой краткой и предварительной форме характер развития стилей вообще Из других явлений XVII в. я беру только одно - развитие личностного начала в литературе,- явление чрезвычайно важное в связи с проблемой «заторможенного Возрождения» - основного ключа к пониманию особенностей историко-литературного процесса Древней Руси.
Неудачей эпохи Возрождения в русской литературе не были сняты самые проблемы Возрождения. Они должны были быть все равно решены и решались в русской литературе - медленнее, но упорнее, мучительнее и потому в более острой форме, длительнее, а потому разнообразнее и глубже. Проблема Возрождения оказалась актуальной для русской литературы на протяжении нескольких веков, а тема ценности человеческой личности и гуманизма - темой типично национальной и общественно ценной для всего ее сложного и многотрудного пути.

Распространенные представления о том, что Русь заимствовала в Х-XIII вв. жанры своей литературы из Византии и Болгарии, верны только в известной мере. Жанры действительно были заимствованы из Византии и Болгарии, но далеко не все: часть не перешла на Русь, другая часть создавалась здесь самостоятельно начиная с XI в. И объясняется это прежде всего тем, что Русь и Византия стояли на разных стадиях общественного развития. На Руси были свои общественные потребности в литературе. Значительно большая близость существовала, по-видимому, между Русью и Болгарией, но и тут были крупные различия.Так, например, Русь не заимствовала из Византии стихотворных жанров. Переводы стихотворных произведений делались прозой н переосмыслялись в жанровом отношении. Хотя первые болгарские писатели и составляли, как это хорошо показано в трудах А. И. Соболевского, Р. О. Якобсона, Н. С. Трубецкого и Д. Костича, стихотворные произведения, но опыт их не вызвал подражаний и продолжения на Руси.Не составлялись на Руси и придворные хроники, различные философские произведения. Иным было взаимоотношение литературы и фольклора. Так, например, в Византии уже в XII в. велось собирание греческих пословиц. В это время был составлен Федором Продромом сборник пословиц. Их снабдил своими комментариями Михаил Глика. В России же собрание пословиц началось только в XVII в.Итак, византийская литература и русская были разностадиальны. Поэтому просто возводить жанровую систему Руси к византийской было бы неправильным. Известное стадиальное различие существовало и с болгарской литературой, опередившей русскую более чем на столетие.Жанры средневековой русской литературы были тесно связаны с их употреблением в быту - светском и церковном. В этом их отличие от жанров новой литературы, образующихся и развивающихся не столько из потребностей обихода, сколько под влиянием внутренних законов литературы и литературных требований. Действительность в новое время воздействовала шире и глубже.Богослужение требовало собственных жанров, предназначенных для определенных моментов церковной службы. Некоторые жанры имели назначение в сложном монастырском быту. Даже келейное чтение имело свою жанровую регламентацию. Отсюда несколько типов житий, несколько типов церковных песнопений, несколько типов книг, регламентирующих богослужение, церковный и монастырский быт, и т. д. В жанровую систему входили даже такие жанрово не повторяющиеся типы, как служебные евангелия, несколько типов палей и паремийников, апостольские послания и пр.Уже из этого беглого и крайне обобщенного перечисления церковных жанров ясно, что часть жанров могли развивать в своих недрах новые произведения (например, жития святых, которые должны были создаваться в связи с новыми канонизациями),а часть жанров были строго ограничены существующими произведениями, и создание новых произведений в них было невозможно.Однако и те и другие не могли изменяться: формальные признаки жанров были строго регламентированы особенностями их употребления и внешними традиционными признаками (например, обязательные девять частей канонов и их обязательное отношение с ирмосами).Несколько менее стеснены внешними формальными и традиционными требованиями были «светские» жанры, перешедшие на Русь из Византии и Болгарии. Эти «светские» жанры (я беру слово «светские» в кавычки, так как по существу они были тоже церковными по содержанию, а «светскими» они были только по их назначению) не связывались с определенным употреблением в быту и поэтому были более свободными в своих внешних, формальных признаках. Я имею в виду такие познавательные жанры, как хроники, апокрифические рассказы (они очень различны по жанровым признакам) и большие исторические повествования типа «Александрии», «Повести о разорении Иерусалима» Иосифа Флавия, «Девгениева Деяния» и т. д.Обслуживая регламентированный средневековый быт, жанровая система литературы, перенесенная на Русь из Византии и Болгарии, не удовлетворяла, однако, всех человеческих потребностей в художественном слове. Первым обратил внимание на это обстоятельство Р. М. Ягодич в своем интереснейшем докладе на IV Московском Международном съезде славистов в 1958 г. В частности, Р. М. Ягодич указал на недостаточность развития лирики и лирических жанров.На следующем международном съезде ‘славистов, в 1963 г. в Софии, в своем докладе о жанровой системе Древней Руси я высказал предположение, что этот недостаток отчасти объясняется тем, что потребности в лирике и развлекательных жанрах удовлетворялись жанровой системой фольклора. Система книжных жанров и система устных жанров как бы дополняли друг друга . При этом система устных жанров, не охватывая собой потребностей церкви, была, тем не менее, более или менее цельной, могла иметь самостоятельный и всеобщий характер, заключала лирические и эпические жанры.Грамотные верхи феодального общества имели и книжные, и устные жанры. Неграмотные народные массы удовлетворяли свои потребности в художественном слове с помощью более универсальной, чем книжная, устной системы жанров, а в церковном обиходе имели в своем распоряжении и книжные жанры, но только в их устной трансформации. Книжность была доступна народным массам через богослужение, а во всем остальном они были исполнителями и слушателями фольклорных произведений.Необходимо, однако, обратить внимание на следующее: жанровая система фольклора в средние века, по моему убеждению, была так же, как и литературная система жанров, тесно связана с обслуживанием быта. По существу весь средневековый фольклор был обрядовым. Обрядовыми были не только все лирические жанры (разные типы свадебных песен, связанных с определенными моментами церемоний, похоронных, праздничных и т. д.), но и эпические. Былины и исторические песни выросли из прославлений умерших или героев при определенных обрядах, оплакиваний поражений и других общественных бедствий. Сказки произносились в определенные бытовые моменты и могли иметь магические функции. Только в XVIII и XIX вв. часть эпических жанров освободились от обязательности их исполнения в определенной бытовой обстановке (былины, исторические песни, сказки). В средние же века весь быт был тесно связан с обрядом и обряд определял собой жанры - их употребление и их формальные особенности.Литературно-фольклорная жанровая система русского средневековья была в отдельных своих частях более жесткой, в других - менее жесткой, но если ее брать в целом, она была традиционной, сильно формализованной, мало меняющейся. В значительной мере это зависело от того, что система эта была по-своему церемониальной, тесно связанной с обрядовым ее употреблением.Чем более она была жесткой, тем настоятельнее она подвергалась изменению в связи с изменениями быта, обряда, требований применения. Она была негибкой, а следовательно, ломкой. Она была связана с бытом, а следовательно, должна была реагировать на его изменения. Связь с бытом была настолько тесной, что все перемены общественных потребностей и быта должны были отражаться в жанровой системе.Первое, на что следует обратить внимание, - это появление решительного несоответствия между светскими потребностями феодализирующегося общества в XI-XIII вв. и той системой литературных и фольклорных жанров, которая должна была эти новые потребности удовлетворять.Система фольклорных жанров, достаточно определенная, была приспособлена по преимуществу для отражения потребностей языческого родового общества. В ней не было еще жанров, в которых могли бы отражаться потребности христианской религии. В ней не было также жанров, которые отражали бы потребности феодализирующейся страны. Однако русским светским потребностям не могли, как мы уже отмечали вначале, полностью соответствовать и жанры церковной византийской литературы.В чем же заключались эти потребности светского общественного быта Древней Руси XI-XIII вв.В княжение Владимира I Святославича окончательно оформилось огромное раннефеодальное государство восточных славян. Это государство, несмотря на свои большие размеры, а может быть, отчасти и именно из-за этих размеров, не имело достаточно прочных внутренних связей. Экономические связи, и, в частности, торговые, были слабы. Еще слабее было военное положение страны, раздираемой усобицами князей, которые начались сразу же после смерти Владимира I Святославича и продолжались вплоть до татаро-монгольского завоевания. Система, с помощью которой киевские князья стремились удержать единство власти и оборонять Русь от непрерывных набегов кочевников, требовала высокой патриотической сознательности князей и народа. На Любечском съезде 1097 г. был провозглашен принцип: «Пусть каждый князь владеет землей своего отца». При этом князья обязались помогать друг другу в военных походах в защиту родной земли и слушаться старшего. В этих условиях главной сдерживающей силой, противостоящей возрастающей опасности феодального разобщения княжеств, явилась сила моральная, сила патриотизма, сила церковной проповеди верности. Князья постоянно целуют крест, обещая помогать и не изменять друг другу.Раннефеодальные государства вообще были очень непрочными. Единство государства постоянно нарушалось раздорами феодалов, отражавшими центробежные силы общества. Единство государства при недостаточности связей экономических и военных не могло существовать без интенсивного развития личных патриотических качеств. Чтобы удержать единство, требовались высокая общественная мораль, чувство чести, верности, самоотверженность, патриотическое самосознание и высокое развитие искусства убеждения, словесного искусства - жанров политической публицистики, жанров, развивающих любовь к родной стране, жанров лиро-эпических. Помощь литературы была в этих условиях также важна, как и помощь церкви. Нужны были произведения, которые ясно свидетельствовали бы об историческом и политическом единстве русского народа. Нужны были произведения, в которых решительно обличались бы раздоры князей.Для пропаганды этих идей было недостаточно одной литературы. Создаётся культ святых братьев князей Бориса и Глеба, безропотно подчинившихся руке убийц, подосланных их братом Святополком Окаянным. Создается политическая концепция согласно которой все князья-братья происходят от одного из трех братьев: Рюрика, Синеуса и Трувора.Эти особенности политического быта Руси были отличны от того политического быта, который существовал в Византии и Болгарии. Идеи единства были отличны уже по одному тому, что они касались Русской земли, а не Болгарской или Византийской. Нужны были поэтому собственные произведения и собственные жанры этих произведений. Вот почему, несмотря на наличие двух взаимодополняющих систем жанров - литературных и фольклорных, русская литература XI-XIII вв. находилась в процессе жанрообразования. Разными путями, из различных корней постоянно возникают произведения, которые стоят особняком от традиционных систем жанров, разрушают их либо творчески объединяют.В результате поисков новых жанров в русской литературе и, я думаю, в фольклоре появляется много произведений, которые трудно отнести к какому-нибудь одному прочно сложившемуся, традиционному жанру. Эти произведения стоят вне жанровых традиций.Ломка традиционных форм вообще была довольно обычной на Руси. Дело в том, что новая, явившаяся на Русь культура, очень высокая, создавшая первоклассную интеллигенцию, легла тонким слоем на народную культуру - слоем хрупким и слабым. Это имело не только плохие последствия, но и хорошие: образование новых форм, появление внетрадиционных произведений были этим сильно облегчены. Все более или менее выдающиеся произведения литературы, основанные на глубоких внутренних потребностях, вырываются за пределы традиционных форм.В самом деле, такое выдающееся произведение, как «Повесть временных лет», не укладывается в воспринятые на Руси жанровые рамки. Это не хроника какого-либо из византийских типов. «Повесть об ослеплении Василька Теребовльского» - это тоже произведение вне традиционных жанров. Оно не имеет жанровых аналогий в византийской литературе - тем более в переводной части русской литературы. Ломают традиционные жанры произведения князя Владимира Мономаха: его «Поучение», его «Автобиография», его «Письмо к Олегу Святославичу». Вне традиционной жанровой системы находятся «Моление» Даниила Заточника, «Слово о погибели Русской земли», «Похвала Роману Галицкому» и многие другие замечательные произведения древней русской литературы XI-XIII вв.Таким образом, для XI-XIII вв. характерно, что многие более или менее талантливые произведения выходят за традиционные жанровые рамки. Они отличаются младенческой мягкостью и неопределенностью форм. Новые жанры образуются по большей части на стыке фольклора и литературы. Такие произведения, как «Слово о погибели Русской земли» или «Моление» Даниила Заточника, - полулитературные-полуфольклорные. Воз-можно даже, что зарождение новых жанров происходило в устной форме, а потом уже закреплялось в литературе.Типичным мне представляется образование нового жанра в «Молении» Даниила Заточника. В свое время я писал о том, что это произведение скоморошье . Скоморохи Древней Руси были близки к западноевропейским жонглерам и шпильманам. Близки были и их произведения. «Моление» Даниила Заточника было посвящено профессиональной скоморошьей теме. В нем «скоморох» Даниил выпрашивает «милость» у князя. Для этого он восхваляет сильную власть князя, его щедрость и одновременно стремится возбудить жалость к себе, расписывая свои несчастья и пытаясь рассмешить слушателей своим остроумием. Но «Моление» Даниила Заточника - это не просто запись скоморошьего произведения. В нем есть и элементы книжного жанра - сборника афоризмов. Сборники афоризмов были одним из излюбленных чтений в Древней Руси: «Стословец Геннадия», разного вида «Пчелы», частично - «азбуковники». Афористическая речь вторгалась в летопись, в «Слово о полку Игореве», в «Поучение» Владимира Мономаха. Цитаты из Священного писания (и чаще всего из Псалтири) тоже употреблялись как своего рода афоризмы. Любовь к афоризмам типична для средневековья. Она была тесно связана с интересом ко всякого рода эмблемам, символам, девизам, геральдическим знакам - к тому особого рода многозначительному лаконизму, которым были пронизаны эстетика и мировоззрение эпохи феодализма. В «Молении» подобраны афоризмы, близкие к скоморошьим шуткам. В них есть элементы той «смеховой культуры», которая была столь типична для народных масс средневековья . Автор «Моления» издевается над «злыми женами», иронически перефразирует Псалтирь, в шутовской форме подает советы князю и т. д. «Моление» искусно соединяет в себе жанровые признаки скоморошьего балагурства и книжных сборников афоризмов.Другой тип произведения, серьезного, даже трагического, но вышедшего из той же среды княжеских певцов, представляет собой «Слово о полку Игореве».«Слово о полку Игореве» принадлежит к числу книжных отражений раннефеодального эпоса. Оно стоит в одном ряду с такими произведениями, как немецкая «Песнь о Нибелунгах», грузинский «Витязь в тигровой шкуре», армянский «Давид Сасунский» и т. д. Это все произведения одностадиальные. Они принадлежат единой стадии фольклорно-литературного развития. Но особенно много общего в жанровом отношении у «Слова о полку Игореве» с «Песнью о Роланде». Автор «Слова о полку Игореве» причисляет свое произведение к числу «трудных повестей», т. е. к повество-ваниям о военных деяниях (ср. «chanson de geste»). О близости «Слова о полку Игореве» и «Песни о Роланде» писали многие русские и советские ученые - Полевой, Погодин, Буслаев, Майков, Каллаш, Дашкевич, Дыпник и Робинсон . Прямая генетическая зависимость «Слова» от «Песни о Роланде» отсутствует. Есть только общность жанра, возникшего в сходных условиях раннефеодального общества. Но между «Словом о полку Игореве» н «Песнью о Роланде» есть и существенные отличия, и они не менее важны для истории раннефеодального эпоса Европы, чем сходства.В свое время я уже не раз писал о том, что в «Слове» соединены два фольклорных жанра: «слава» и «плач» - прославление князей с оплакиванием печальных событий. В самом «Слове» и «плачи», и «славы» упоминаются неоднократно. И в других произведениях Древней Руси мы можем заметить то же соединение «слав» в честь князей и «плача» по погибшим. Так, например, близкое по ряду признаков к «Слову о полку Игореве» «Слово о погибели Русской земли» представляет собой соединение «плача» о гибнущей Русской земле со «славой» ее могущественному прошлому. Это соединение в «Слове о полку Игореве» жанра «плачей» с жанром «слав» не противоречит тому, что «Слово о полку Игореве» как «трудная повесть» близко по своему жанру к «chanson de geste». «Трудные повести», как и «chanson de geste», принадлежали к новому жанру, очевидно, соединившему при своем образовании два более древних жанра - «плачей» и «слав». «Трудные повести» оплакивали гибель героев, их поражение и прославляли их рыцарские доблести, их верность и их честь.Как известно, «Песнь о Роланде» не есть простая запись устного фольклорного произведения. Это книжная обработка устного произведения. Во всяком случае такое соединение устного и книжного представляет текст «Песни о Роланде» в известном Оксфордском списке. То же самое мы можем сказать и о «Слове о полку Игореве». Это книжное произведение, возникшее на основе устного. В «Слове» органически слиты фольклорные элементы с книжными.Характерно при этом следующее. Больше всего книжные элементы сказываются в начале «Слова». Как будто бы автор, начав писать, не мог еще освободиться от способов и приемов литературы. Он недостаточно еще оторвался от письменной традиции. Но по мере того как он писал, он все более н более увлекался устной формой. С середины он уже не пишет, а как бы записывает некое устное произведение. Последние части «Слова», особенно «плач Ярославны», почти лишены книжных элементов. Перед нами случай, когда фольклор вторгается в литературу и выхватывает произведение из системы литературных жанров, но все же не вводит его в систему жанров фольклора. В «Слове» есть близость к народным «славам» и «плачам», но по своему динамическому решению оно приближается к сказке. Это произведение исключительное по своим художественным достоинствам, но его художественное единство достигается не тем, что они следует, как это было обычным в средневековье, определенной жанровой традиции, а, напротив, нарушает эту традицию, отказывается от следования какой-либо устоявшейся системе жанров, которые определяются требованиями действительности и сильной творческой индивидуальностью автора.Таким образом, тонкий слой традиционных жанров, перенесенных на Русь из Византии и Болгарии, все время ломался под влиянием острых и динамичных потребностей действительности. В поисках новых жанров древнерусские книжники в XI-XIII вв. часто обращались к фольклорным жанрам, но не переносили их механически в книжную литературу, а создавали новые из соединения книжных элементов и фольклорных.В этой обстановке интенсивного жанрообразования некоторые произведения оказались единичны в жанровом отношении («Моление» Даниила Заточника, «Поучение» - автобиография и письмо к Олегу Святославичу Владимира Мономаха), другие произведения получили устойчивое продолжение («Начальная летопись» - в русском летописании, «Повесть об ослеплении Василька Теребовльского» - в последующих повестях о княжеских преступлениях), третьи - имели лишь отдельные попытки их продолжить в жанровом отношении («Слово о полку Игореве» и в XV в. «Задонщина»).В наиболее тяжелый период татаро-монгольского ига - от середины XIII в. и до середины XIV в. - новые произведения создаются по преимуществу в жанрах исторической повести, отражающих коллективно-эмоциональное отношение народа к событиям татаро-монгольского нашествия. Летописное повествование «сжимается» до информации чисто делового назначения: преобладают записи об исторических событиях над рассказами о них. Исключение составляют по преимуществу рассказы о Батыевом нашествии, а в дальнейшем - о событиях борьбы с татарами.Решительный перелом наступает в последней четверти XIV в. Веяния восточноевропейского Предвозрождения принесли с собой новое отношение к литературе. Индивидуализация религии (исихазм с его молчальничеством, развитие скитничества, уединенной молитвы и пр.) изменила отношение и к чтению. Широко развивается, наряду с обрядовым и «деловым», чтение индивидуальное. Появляется множество келейных книг, а затем и келейных библиотек . Создаются сборники для индивидуального чтения, отражающие индивидуальные интересы составителя. С этим связано появление большого числа новых переводов и новых списков богословских сочинений - сочинений, рассчитанных на индивидуальное чтение, на индивидуальное размышление и индивидуальную эмоциональную настроенность. Переводная литература XIV-XV вв. принесла с собой волну новых жанров, широко раздвинувших границы жанровой системы Руси.Национальный подъем последней четверти XIV в. вызвал появление многих исторических произведений. В связи с государственно-объединительными тенденциями жанр повестей о княжеских преступлениях не возобновляется, но появляется много военно-исторических повестей с публицистическими идеями (повести о битвах на Пьяне и на Воже, повесть о Едигее и пр.) или идеями национально-патриотического характера (цикл повестей о Куликовской битве). Эти исторические произведения имеют свои жанровые особенности, которых не было в исторических произведениях домонгольской Руси.Развитие индивидуального чтения, о котором мы сказали уже выше, принесло с собой не только огромное расширение репертуара чтения, но и репертуара жанров. Индивидуальное чтение поддерживало интерес к новым произведениям, развивало познавательные жанры, развивало жанры, в которых главную роль начинали играть занимательность, сюжетность, воображаемые события.Потребность в новых жанрах отчасти удовлетворялась в конце XV и в XVI вв. внесением в литературу жанров деловой письменности. Эти же деловые жанры «оправдывали» появление фантастических сюжетов, с которыми долго и упорно боролось средневековое литературное сознание, но которого настойчиво требовало индивидуальное чтение. Вступая в свои права, фантастика долго маскируется изображением бывшего, действительно существовавшего или существующего. Вот почему в XVI в. жанры различного рода «документов» как формы литературного произведения входят в литературу одновременно с вымыслом. Забегая несколько вперед, скажем, что в начале XVII в. появляются статейные списки посольств, которые никогда не существовали. Эти статейные списки долго считались в науке «подложными», на самом деле - это литературные произведения, в которых вымысел подается читателю как действительно бывшее в форме документа . В летопись входит элемент выдумки. В уста исторических лиц вкладываются измышленные речи. С одной стороны, в традиционные жанры (в летопись, в степенную книгу, в «истории» и «сказания») широко проникает документ (грамоты, ярлыки, послания, разряды), с другой стороны, жанры деловых документов входят в литературу и получают здесь чисто литературные функции.Сложные и разносторонние искания в области жанров могут быть прослежены и в публицистике. Устойчивость жанров нарушена и здесь. Темы публицистики - темы живой, конкретной политической борьбы. Многие из них, прежде чем проникнуть в Публицистику, служили содержанием деловой письменности. Вот почему формы деловой письменности становятся также и формами публицистики. Пересветов пишет челобитные. Художественные и публицистические элементы в значительной степени внесены в «Деяния» Стоглавого собора. Стоглав - факт литературы в той же мере, как и факт деловой письменности.В литературных целях используется и дипломатическая переписка. Форма дипломатической переписки используется в литературных целях в выдуманной, литературной переписке первой четверти XVII в., якобы бывшей между турецким султаном и Иваном Грозным . Итак, дипломатические послания, постановления собора, челобитные, статейные списки, даже деяния собора становятся формами литературных произведений.Новым жанровым явлением следует признать «Историю о великом князе московском» Андрея Курбского. Впервые в русской историографии появился труд, цель которого заключалась в том, чтобы вскрыть причины, происхождение того или иного явления в характере и поступках Ивана Грозного. В «Истории о великом князе московском» все изложение было подчинено этой единой цели.Новым в жанровом отношении явлением следует признать и политическую легенду, получившую интенсивное развитие в XV и в XVI вв. К числу политических легенд надо отнести «Сказание о князьях владимирских». Это официальное произведение, темы которого были изображены на барельефах царского престола в Успенском соборе Московского Кремля. На этом «Сказании» основывались государственные акты и чин венчания на царство. Другие политические легенды - «Повесть о Вавилонском царстве» и «Повесть о новгородском белом клобуке». Эти произведения сходны между собой во многих отношениях. Они выдают исторический вымысел за действительность и поэтому стремятся быть документальными по форме. В них рассказываются давно прошедшие события, но ими оправдываются политические притязания сегодняшнего дня. В них типично соединение вымысла с исторически достоверными событиями.Наконец, для XVI в. могут быть отмечены и некоторые своеобразные в жанровом отношении явления, связанные с образованием значительного слоя официальных произведений. Вмешательство государства в литературные дела создает официальный стиль «второго монументализма», который в жанровом отношении выражается в создании огромных компилятивных памятников, соединяющих в своем составе разнородные жанровые произведения. Это не было полной новинкой XVI в., так как и ранее в летописи и хронографе мы встречались с аналогичным явлением, вообще характерным для средневековья. Но в XVI в. в связи с образованием русского централизованного государства компилятивность развивается до возможных пределов официальной пышности. Создается свод всех книг на Руси, рекомендуемых для частного чтения, - многотомные «Великие четьи минеи» митрополита Макария, создается «Степенная книга царского родословия», многотомный «Лицевой летописный свод» и т. д.XVII век - это век подготовки радикальных перемен в русской литературе и, прежде всего, в ее жанровой структуре, которая приблизительно со второй трети или с середины будущего столетия начинает совпадать с жанровой структурой западно-европейских литератур.Изменения, которые подготавливаются в XVII в., обязаны главным образом решительному расширению социального опыта литературы, расширению социального круга читателей и авторов. Прежде чем отмереть, средневековая жанровая структура литературы крайне усложняется, количество жанров возрастает, их функции дифференцируются, и происходит консолидация и выделение литературных признаков как таковых.Чрезвычайно расширяется количество жанров за счет введения в литературу форм деловой письменности, которым в это время все в большей степени придаются чисто литературные функции. Количество жанров увеличивается за счет фольклора, который начинает интенсивно проникать в письменность демократических слоев населения, и за счет переводной литературы. Новые виды литературы, появившиеся в XVII в. - силлабическое стихотворство и драматургия, - постепенно развивают свои жанры. Наконец, происходит трансформация старых средневековых жанров в результате усиления сюжетности, развлекательности, изобразительности и расширения тематического охвата литературы. Существенное значение в изменении жанровых признаков имеет усиление личностного начала, совершающееся в самых различных областях литературного творчества и идущее по самым различным линиям.Деление литературы на официальную и неофициальную, появившееся в XVI в. в результате «обобщающих предприятий» государства, в XVII в. теряет свою остроту. Государство продолжает выступать инициатором некоторых официальных исторических сочинений, однако последние не имеют уже того значения, что раньше.Частично литературные произведения создаются при дворе Алексея Михайловича или в Посольском приказе, но они выражают точку зрения среды придворных и служащих, а не выполняют идейные задания правительства. Здесь, в этой среде, могли быть и частные точки зрения или, во всяком случае, известные варианты…Таким образом, огромные официальные жанры - «левиафаны», типичные для середины XVI в. с его стилем «второго монументализма», в XVII в. отмирают. Зато в жанрах усиливается индивидуальное начало. Автобиографические элементы проникают в исторические сочинения, посвященные событиям Смуты, в жития, и во второй половине XVII в. появляется уже жанр автобиографии, вобравший в себя элементы житийного жанра и исторического повествования. Главный, по не единственный представитель этого жанра автобиографии - «Житие» протопопа Аввакума.Типичный пример образования в XVII в. нового жанра - это появление жанра «видений» в период Смуты. Видения были известны и раньше как часть житий святых, сказаний об иконах или как часть летописного повествования. В эпоху Смуты жанр видений, исследованный Н. И. Прокофьевым , приобретает самостоятельный характер. Это остро политические произведения, рассчитанные на то, чтобы заставить читателей безотлагательно действовать, принять участие в событиях на той или иной стороне.Характерно, что в видении соединяется устное начало и письменное. Видение возникает в устной молве и только после этого предается письму. «Тайнозрителями» видения могли быть простые посадские люди; сторожа, пономари, ремесленники и т. п. Но тот, кто предает это видение письму, автор, - еще продолжает принадлежать высшему церковному или служилому сословию. Однако и те, и другие уже не столько заинтересованы в том, чтобы прославить святого или святыню, сколько в том, чтобы подкрепить авторитетом чуда свою политическую точку зрения, свои обличения общественных пороков, свой политический призыв к действию. Перед нами один из характерных для XVII в. примеров начавшегося процесса секуляризации церковных жанров. Таковы «видения» протопопа Терентия, «Повесть о видении некоему мужу духовну», «Нижегородское видение», «Владимирское видение», «видение» поморского крестьянина Евфимия Федорова, и др.Огромное значение для образования новой структуры литературных жанров имело разделение научной литературы и художественной. Если раньше «Шестоднев», «Топография» Козьмы Индикоплова или Диоптра, как и многие другие произведения естественнонаучного характера, имели равное отношение как к науке, так и к художественной литературе, то теперь, в XVII в., такие переводные сочинения, как «Физика» Аристотеля, «Космография» Меркатора, зоологический труд Улисса Альдрованди, анатомический труд Везалия, «Селенография» и многие другие, стоят обособленно от художественной литературы и никак с нею не смешиваются. Правда, это различение еще отсутствует в «Уряднике Сокольничьего пути», в котором художественные элементы смешиваются с обрядовыми, но это объясняется спецификой самой сокольничьей охоты, интересовавшей русских людей XVII в. не только с утилитарной, но главным образом с эстетической точки зрения.Нечетким остается различение научных задач и художественных в области истории, но это смешение литературы с наукой будет существовать в исторической литературе в течение всего XVIII в. и частично перейдет в XIX и даже XX вв. (ср. истории Карамзина, Соловьева, Ключевского).Одной из причин начавшегося более строгого различения между научной и художественной литературой и соответственного «самоопределения» жанров была профессионализация авторов и профессионализация читателя. Профессиональный читатель (врач, аптекарь, военный, рудознатец и пр.) требует литературы по своей профессии, и эта литература становится настолько специфичной и сложной, что ее автором может стать только ученый или техник-специалист. Переводная литература на эти темы создается в специальных учреждениях для специальных целей переводчиками, знакомыми с сложным существом переводимого сочинения.На Руси в XVII в. усваивается ряд переводных жанров: рыцарский роман, роман авантюрный (ср. повествования о Вове, Петре Златых Ключей, об Оттоне и Олунде, о Василии Златовласом, Брунцвике, Мелюзине, Аполлонии Тирском, Валтасаре и т. п.), нравоучительная новелла, веселые анекдоты (в первоначальном смысле этого слова анекдот - это историческое происшествие) и др.В XVII в. происходит новое, очень значительное социальное расширение литературы. Наряду с литературой господствующего класса появляется «литература посада», литература народная. Она и пишется демократическими авторами, и читается массовым демократическим читателем, и по содержанию своему отражает интересы демократической среды. Она близка фольклору, близка разговорному и деловому языку. Она часто антиправительственна и антицерковна, принадлежит «смеховой культуре» народа . Частично она близка «народной книге» Западной Европы. Социальное расширение литературы дало новый толчок в сторону ее массовости. Демократические произведения пишутся деловой скорописью, неряшливым почерком, долго остаются и распространяются в тетрадочках, без переплета. Это вполне дешевые рукописи.Все это не замедлило сказаться на жанрах произведений. Демократические произведения не связаны какими-либо устойчивыми традициями, особенно традициями «высокой» церковной литературы. Происходит новый прилив в литературу деловых жанров - жанров делопроизводственной письменности. Но, в отличие от использования в литературе деловых жанров в XVI в., новое использование их в XVII в. отличалось резко своеобразными чертами. До появления демократической литературы в жанры деловой письменности вкладывалось литературное содержание, которое не ломало самые жанры. В демократической же литературе деловые формы письменности употребляются иронически, их функции резко нарушены, им придано литературное значение. Деловые жанры употребляются пародически. Сама деловая форма является одним из выражений их сатирического содержания. Так, например, демократическая сатира берет реально существовавшую форму росписи о приданом и стремится именно с ее помощью выразить абсурдность содержания. . . То же отличает, например, церковную форму «Службы кабаку» или «Калязинской челобитной». В произведениях демократической пародии пародируется не автор, не авторский стиль, а форма и содержание, жанр и стиль делового документа.Новое содержание не вкладывается в деловые жанры, как это было раньше, а взрывает эту форму, делает ее предметом осмеяния, как и ее привычное содержание. Жанр приобретает здесь не свойственное ему значение. По существу перед нами уже не деловые жанры, а новые жанры, созданные путем переосмысления старых и существующие только как факты этого переосмысления. Поэтому каждая из этих форм может быть использована один-два раза. В конечном счете употребление этих «перевернутых» и переосмысленных жанров ограничено. Жанр органически связан с существом замысла и поэтому не может быть повторен многократно.Процесс использования жанров деловой письменности в демократической литературе имеет типичный для XVII в. разрушительный характер.Демократическая литература во всем том новом, что она внесла в процесс жанрового развития русской литературы, не стоит обособленно. Многое в ней перекликается по своему значению с тем, что дает, например, для этого развития силлабическое стихотворство.Силлабическое стихотворство тоже связано с процессом социального расширения литературы, но расширения совсем в другую сторону - в сторону создания литературной элиты: профессионального, образованного автора и читательской интеллигенции. Единичные и короткие стихотворные тексты, известные еще в рукописях XV и XVI вв. , сменяются в XVII в. регулярным стихотворством: силлабическим и народным.Силлабическое стихотворство принесло с собой множество стихотворных жанров, некоторые из которых явились сюда из прозы: послания (эпистолии), прошения, челобитные, «декламации», поздравления, предисловия, подпись к портрету, благодарения, напутствия, «плачи» и т. п. Силлабическое стихотворство в жанровом отношении было близко к риторике. Оно долго не обретало своей поэтической функции и своей собственной системы жанров. Стихотворная речь воспринималась как не совсем серьезная, как шутливая, церемониальная и церемонная. Риторика явно ощущается, например, в стихотворных «декламациях» Симеона Полоцкого, обращенных к царю Алексею Михайловичу. Стихотворная форма воспринималась как «иронический этикет» и служила смягчению грубости, невежливости, резкости. В стихотворной форме можно было отговорить адресата от женитьбы, попросить денег взаймы, похвалить и восхвалить адресата, не слишком роняя свое достоинство. Это личина, которой автор выказывает свою ученость, свое мастерское владение словом. Силлабическое стихотворство служило также педагогике, поскольку в педагогике XVII в. большую роль играло заучивание наизусть. В стихотворениях Симеона Полоцкого - те же темы и мотивы, что в прозаических «прикладах», включавшихся в такие переводные сборники, как «Римские деяния», «Великое зерцало», «Звезда пресветлая», но поданные читателю с оттенком эмоциональной отчужденности.В силлабическом стихотворстве был элемент игры. Оно не должно было настраивать читателя эмоционально, а больше - удивлять его словесной ловкостью и игрой ума. Поэтому новые стихотворные жанры ассоциировались с теми традиционно прозаическими, которые требовали витийственности, - жанрами по преимуществу панегирическими (похвалами, эпистолиями и пр.). Даже распространенные в западной поэзии барокко акростихи воспринимались на Руси как традиционная тайнопись и употреблялись главным образом, как и прежде, для сокрытия имени автора из монашеской скромности и смирения.К силлабическому стихотворству близок по своим жанровым особенностям и раешный стих. Здесь также преобладает шутливость и некоторая, но в данном случае «сниженная» риторичность. В раешный стих также переносятся жанровые формы прозы: «Послание дворительное недругу», «Послание дворянина дворянину», «Сказание о попе Саве», «Повесть о Ерше», «Повесть о Фоме и Ереме» и пр. Характерно, что часть этого рода раешных произведений известна была сперва в прозе и только потом переложена в стихи.Поэзия, лирика, требующая полного самовыражения автора, сразу пришла в стихотворство. Впервые поэтическое содержание согласуется со стихотворной формой только в жанрах народного стиха. Именно от народного стиха с его лирическими жанрами ведет свое начало русская поэзия. Жанры проникшего в письменность народного стиха строже согласуются с поэтичностью задания. Таковы лирические песни Самарина-Квашнина или стихотворная поэма «Горе Злочастие», в которой жанровые особенности представляют собой не свойственное самой народной поэзии необычное соединение Признаков лирической песни, духовного стиха и былины.Изучение жанров с точки зрения их функций (функциональный подход) позволяет выявить основные линии в изменении жанровой системы Древней Руси.Развитие жанровой системы русской литературы Х-XVII вв. демонстрирует процесс постепенного освобождения жанров от их деловых и обрядовых функций и приобретения ими функций чисто литературных. Углубление литературных функций каждого из жанров увеличивает значение этих жанров в общественной жизни страны. Литературные произведения начинают оказывать разностороннее воздействие на действительность, вместо того, чтобы быть частью обряда, частью политики государства, княжества или церкви.Освобождаясь от узкой предназначенности, литературные жанры приобретают широкое общественное значение.Этот процесс изменения самого существа жанровой системы связан с двумя явлениями в развитии литературы как таковой: социальным расширением литературы и постепенной индивидуализацией чтения. При этом индивидуализация чтения тесно связана с социальным расширением литературы и, наоборот, - социальное расширение - с индивидуализацией чтения.Социальное расширение литературы - это расширение социального контингента ее авторов и читателей, расширение социальной тематики и социальной (общественной) предназначенности жанров. Именно в этих условиях своего социального расширения литературные жанры не только теряют связь с обрядом и с узко деловыми функциями, но и приобретают индивидуального читателя, читающего «для себя» и «про себя». Читатель остается с литературным произведением один на один. От индивидуального читателя, а не от значения произведения в той или иной деловой и обрядовой стороне жизни начинает зависеть размножение списков произведения и их судьба. Вот почему в литературе возрастает стремление удовлетворить индивидуальные вкусы, быть разносторонне интересной, а таким образом она приобретает и большее общественное значение.Развитие системы литературных жанров Древней Руси представляет собой также систему, но только динамическую, действующую и функционально связанную с развитием общественной жизни.Появление новой системы жанров - основной признак перехода русской литературы от средневекового типа к типу нового времени.Чем в общих чертах различаются эти два типа? Средневековая литература выполняет свое общественное назначение непосредственно и прямо. Жанры средневековой литературы несут определенные практические функции в устоявшемся быте, в укладе церковном, юридическом. Жанры различаются главным образом по своей предназначенности для выполнения тех или иных жизненно необходимых, но более или менее узких функций. Они практически необходимы в разных сторонах общественной жизни. Художественность как бы дополняет и вооружает литературные жанры, способствуя осуществлению ими своих непосредственно жизненных задач. Литература нового времени выполняет свое общественное назначение прежде всего через свое художественное начало. Жанры литературы определяются не своей деловой предназначенностью, а своими чисто литературными свойствами и отличиями. Литература отвоевывает свое независимое место в культурной жизни общества. Она получает свободу от обряда, уклада, от деловых функций и тем самым становится способной выполнять свое общественное призвание не дробно, не в связи с тем или иным конкретным предназначением произведения, а тоже непосредственно, но непосредственно художественно и на более свободном от деловых функций уровне. Она поднялась высоко и стала царить в жизни общества, не только выражая уже сформировавшиеся за ее пределами взгляды и идеи, но и формируя их.Весь историко-литературный процесс предшествующего времени есть процесс формирования литературы как литературы, но литературы, существующей не для себя, а для общества. Литература - необходимая составная часть общественной жизни и истории страны.
1973

Примечания

1. Jagoditsch R. Zum Begriff der „Gattungen” in der altrussischen Literatur. – Wiener slavistisches Jahrbuch, 1957/58, Вd 6, S. 112-137.

2. Лихачев Д. С. 1) Система литературных жанров древней Руси. - В кн.: Славянские литературы. V Международный съезд славистов (София, сентябрь 1963 г.) . М., 1963, с. 47-70; 2) Поэтика древнерусской литературы. М.; Л., 1967, с. 40-65. См. об этом же: К а н ч е н к о А. М. Истоки русской поэзии. - В кн.: Русская силлабическая поэзия XVII-XVIII вв. Л., 1970, с. 10.

3. Лихачев Д.С. Социальные основы стиля «Моления» Даниила Заточника (см. наст. изд., с. 185-200).

4. См.: Бахтин М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья а Ренессанса. М., 1965.

5. См.: Лихачев Д. С: Жанр «Слова о полку Игореве». - В кн.: La Poesia epica e la sua formazione. Roma, 1970, с. 315-330; Робинсон А. Н. Литература Киевской Руси среди европейских средневековых литератур: (типология, оригинальность, метод). - В кн.: Славянские литературы. VI Международный съезд славистов. М., 1968, с. 73-81.

6. См. подробнее: Дмитриева Р. П. Четьи сборники XV в. - как жанр. — ТОДРЛ, Л., 1972, т. 27, с. 150-180.

7. Коган М. Д. «Повесть о двух посольствах» — легендарно-политическое произведение начала ХVII века. – ТОРДЛ, М.; Л.,1955, Т. 11, с.218-254.

8. Каган М. Д. Легендарная переписка Ивана IV с турецким султаном как литературный памятник первой четверти XVII в. - ТОДРЛ, М.; Л., 1957, т. 13, с. 247-272.

9. Изучению социального состава читателей сравнительно позднего времени посвящены работы: Буш В. В. Древнерусская литературная традиция в XVIII в.: (К вопросу о социальном расслоении читателя). - Учен. зап. Саратовского ун-та, 1925, т. 4, вып. 3, с. 1-И; Верков П.Н.К вопросу об изучении массовой литературы XVIII в. - Изв. АН СССР. Отделение об-щественных наук, 1936, № 3, с. 459-471; Сперанский М. Н. Рукописные сборники XVIII века. М., 1962; Малышев В. И. Усть-Цилемские Рукописные сборники XVI-XX вв. Сыктывкар. 1960; Ромодановская Е. К. О круге чтения сибиряков в XVII-XVIII вв. в связи с проблемой изучения областных литератур. - В кн.: Исследования по языку и фольклору. Новосибирск, 1965, вып. 1, с. 223-254.

10. Прокофьев Н. И. «Видения» крестьянской войны и польско-шведской интервенции начала XVII века: (Из истории жанров литературы русского средневековья): автореф. дис. …. канд. филол. наук. М., 1949.

11. См. об этой «смеховой культуре»: Бахтин М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья я Ренессанса.

12. Ср., например, у монаха Кирилло-Белозерского монастыря Ефросина; см. о нем: Седельников А.Д. Литературная история Повести о Дракуле. — ИОРЯС, Л., 1928, т. 2, № 2, с. 621-659; Лурье Я. С. Литературная и культурно-просветительная деятельность Ефросина в конце XV в -ТОДРЛ, М.; Л., 1961, т. 17, с. 130-168.

13. Филиппова П. С. Песни П. А. Самарина-Квашнина. - ИОЛЯ, 1972, т. 31, вып. 1, с. 62-66.

Д.С. Лихачёв

ЗАРОЖДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ЖАНРОВ ДРЕВНЕРУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

(Исследования по древнерусской литературе.- Л., 1986. – С. 79-95.)

М.: 2010. - 647 с. М.: 2001. - 607 с.

Курс лекций создан на основе экспериментальной программы по педагогике. В его структурную основу положены закономерности развития педагогического знания и логика целостного педагогического процесса. По-новому, с учетом плюралистических подходов раскрываются теоретико-методологические и общие основы педагогики. Особое внимание уделено психологическим аспектам педагогических явлений, пониманию детской личности как субъекта воспитания и обучения. Методы воспитания впервые рассматриваются в качестве системы способов, охватывающей взаимодействие детей и взрослых на всех этапах целостного учебно-воспитательного процесса. При изложении теории и методов обучения учтены новаторские идеи педагогов-практиков. Содержание учебно-воспитательного процесса раскрыто на основе современных научно-педагогических принципов и анализируется с учетом изменений, происходящих в системе общественных отношений и форм общественного сознания.

Формат: pdf (2010 , 64 7с.)

Размер: 12 ,8 Мб

Скачать: drive.google

Формат: doc (2001 , 607с.)

Размер: 3,2 Мб

Скачать: yandex.disk

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ 3
РАЗДЕЛ I. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ПЕДАГОГИКИ 7
ЛЕКЦИЯ 1. ОСНОВНЫЕ КАТЕГОРИИ 7 ПЕДАГОГИКИ 7
ФИЛОСОФСКИЕ ОБЩЕМЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ 7 - ОСНОВА НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ 7
ОСНОВООБРАЗУЮЩИЕ КАТЕГОРИИ СМЕЖНЫХ 8 С ПЕДАГОГИКОЙ НАУК 8
СОБСТВЕННО ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ 10
ВОСПИТАНИЕ КАК РОДОВАЯ КАТЕГОРИЯ 13
КАТЕГОРИИ САМОРАЗВИТИЯ И САМОСТАНОВЛЕНИЯ ДЕТСКОЙ ЛИЧНОСТИ 15
ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КАК ЦЕНТРАЛЬНАЯ ВИДОВАЯ КАТЕГОРИЯ 17
ЦЕЛОСТНЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС КАК КАТЕГОРИЯ ПРАКТИЧЕСКОЙ РЕАЛИЗАЦИИ ВОСПИТАНИЯ 19
ОБРАЗОВАНИЕ И ОБУЧЕНИЕ КАК ИНТЕГРИРУЮЩИЕ ВИДОВЫЕ КАТЕГОРИИ 21
Вопросы и задания 27
Литература для самостоятельной работы 27
ЛЕКЦИЯ 2. ВОСПИТАНИЕ КАК ОБЩЕСТВЕННОЕ ЯВЛЕНИЕ И ВОСПИТАТЕЛЬНЫЙ ПРОЦЕСС 28
ПОНЯТИЕ ВОСПИТАНИЯ КАК ОБЩЕСТВЕННОГО ЯВЛЕНИЯ. 28
ЕДИНСТВО ВОСПИТАНИЯ И ЖИЗНИ 28
ПРОТИВОРЕЧИЯ КАК ИСТОЧНИК И ДВИЖУЩАЯ СИЛА ВОСПИТАНИЯ 33
Вопросы и задания 39
Литература для самостоятельной работы 40
ЛЕКЦИЯ 3. ОБУЧЕНИЕ КАК ОБЩЕСТВЕННОЕ ЯВЛЕНИЕ 41
СУЩНОСТЬ И ФУНКЦИИ ОБУЧЕНИЯ 41
ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ - МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ ОСНОВА ОБУЧЕНИЯ 45
Вопросы и задания 49
Литература для самостоятельной работы 49
ЛЕКЦИЯ 4. ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КАК ОБЩЕСТВЕННОЕ ЯВЛЕНИЕ 50
ПОНЯТИЕ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ 50
ЦЕЛЬ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ 54
ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ 65
Вопросы и задания: 71
Литература для самостоятельной работы: 71
ЛЕКЦИЯ 5. РЕБЕНОК КАК СУБЪЕКТ ВОСПИТАНИЯ 72
СУЩНОСТЬ И ПУТИ ФОРМИРОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ 72
ПЕРИОДИЗАЦИЯ ДЕТСТВА И ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ ДЕТЕЙ РАЗЛИЧНЫХ ВОЗРАСТНЫХ ГРУПП 75
ПОТРЕБНОСТИ И СТАНОВЛЕНИЕ СОЗНАНИЯ ДЕТЕЙ РАЗЛИЧНЫХ ВОЗРАСТНЫХ ГРУПП 79
ДЕТСКАЯ ОДАРЕННОСТЬ 84
Вопросы и задания 92
Литература для самостоятельной работы 92
ЛЕКЦИЯ 6. ПЕДАГОГИКА КАК ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА. ОБЪЕКТ, ПРЕДМЕТ, ПРИНЦИПЫ И
МЕТОДЫ НАУЧНО-ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ 93
ЗАКОНЫ ВОСПИТАНИЯ КАК ПРЕДМЕТ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ НАУКИ 93
ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ 98
ПРОЦЕСС КАК ПРЕДМЕТ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ НАУКИ 98
ПРИНЦИПЫ И МЕТОДЫ ОРГАНИЗАЦИИ НАУЧНО-ПЕДАГОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ 101
Вопросы и задания 107
Литература для самостоятельной работы 107
ЛЕКЦИЯ 7. ЛОГИЧЕСКИЕ И ЭСТЕТИЧЕСКИЕ КРИТЕРИИ ИСТИННОСТИ ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ 108
ПРОБЛЕМА КРИТЕРИЕВ ИСТИНЫ В ПЕДАГОГИКЕ 108
СУБЪЕКТИВНО-ОБЪЕКТИВНЫЕ КРИТЕРИИ ИСТИННОСТИ ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ 109
ЭСТЕТИКА ПРОЦЕССА И РЕЗУЛЬТАТОВ ВОСПИТАНИЯ - КРИТЕРИИ ИСТИННОСТИ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ
ДЕЯТЕЛЬНОСТИ 113
Вопросы и задания 118
Литература для самостоятельной работы 118
РАЗДЕЛ II ОБЩИЕ ОСНОВЫ ОРГАНИЗАЦИИ ЦЕЛОСТНОГО УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА 119
ЛЕКЦИЯ 8. СУЩНОСТЬ, СТРУКТУРА, ПРОТИВОРЕЧИЯ, ПРИНЦИПЫ И ТЕХНОЛОГИЯ УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА 119
ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС: СТРУКТУРА И ОСНОВНЫЕ КОМПОНЕНТЫ 119
ДИАЛЕКТИКА ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА 124
ПРИНЦИПЫ И ЗАКОНОМЕРНОСТИ ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА 128
ТЕХНОЛОГИЯ УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА 135
Вопросы и задания 141
Литература для самостоятельной работы 141
ЛЕКЦИЯ 9. ЦЕЛОСТНОСТЬ И ОБЩАЯ СОДЕРЖАТЕЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА 142
СУЩНОСТЬ ЦЕЛОСТНОСТИ УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА 142
ОСНОВНЫЕ СОДЕРЖАТЕЛЬНЫЕ КОМПОНЕНТЫ ЦЕЛОСТНОГО УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА 145
Вопросы и задания 155
Литература для самостоятельной работы 155
ЛЕКЦИЯ 10. ДЕТСКИЙ ВОСПИТАТЕЛЬНЫЙ КОЛЛЕКТИВ КАК ОСНОВНАЯ СОДЕРЖАТЕЛЬНАЯ ФОРМА ЦЕЛОСТНОГО УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА, ЯДРО ВОСПИТАТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ 156
СУЩНОСТЬ, СОДЕРЖАТЕЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА, СТРУКТУРА ДЕТСКОГО ВОСПИТАТЕЛЬНОГО КОЛЛЕКТИВА 156
ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ, СТАДИИ И МЕХАНИЗМЫ СТАНОВЛЕНИЯ ДЕТСКОГО ВОСПИТАТЕЛЬНОГО
КОЛЛЕКТИВА 160
САМОДЕЯТЕЛЬНЫЕ ГРУППЫ И «НЕФОРМАЛЬНЫЕ»ОБЪЕДИНЕНИЯ 167
Вопросы и задания 171
Литература для самостоятельной работы 172
ЛЕКЦИЯ 11. ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ СТАТУС И ФУНКЦИИ ОРГАНИЗАТОРОВ ЦЕЛОСТНОГО ПРОЦЕССА ВОСПИТАНИЯ 173
АВТОРИТЕТ ПЕДАГОГОВ И ВОСПИТАННИКОВ 173
ВОСПИТАТЕЛЬНАЯ ФУНКЦИЯ ДИРЕКТОРА ШКОЛЫ 178
СУЩНОСТЬ, ФУНКЦИИ, ФОРМЫ, ПЛАНИРОВАНИЕ РАБОТЫ КЛАССНОГО РУКОВОДИТЕЛЯ 184
ВОСПИТАТЕЛЬНАЯ ФУНКЦИЯ УЧИТЕЛЯ 188
ВОСПИТАТЕЛЬНАЯ ФУНКЦИЯ РОДИТЕЛЕЙ 194
Вопросы и задания 198
Литература для самостоятельной работы 198
ЛЕКЦИЯ 12. МЕТОДЫ ВОСПИТАНИЯ, ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ ОБЩЕНИЕ, ИНДИВИДУАЛЬНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ В СИСТЕМЕ ЦЕЛОСТНОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА 199
СУЩНОСТЬ И ОСНОВЫ КЛАССИФИКАЦИИ МЕТОДОВ ВОСПИТАНИЯ 199
МЕТОДЫ ОРГАНИЗАЦИИ И САМООРГАНИЗАЦИИ ДЕТСКОГО ВОСПИТАТЕЛЬНОГО КОЛЛЕКТИВА, ПОВСЕДНЕВНОГО ОБЩЕНИЯ, ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ, САМОДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ 201
ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ ОБЩЕНИЕ 221
ИНДИВИДУАЛЬНО-ЛИЧНОСТНОЕ ВОСПИТАТЕЛЬНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ПЕДАГОГА И ВОСПИТАННИКА 226
Вопросы и задания 231
Литература для самостоятельной работы 232
ЛЕКЦИЯ 13. ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО И МАСТЕРСТВО 233
СУЩНОСТЬ И ОСНОВНЫЕ КОМПОНЕНТЫ ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ИСКУССТВА 233
СУЩНОСТЬ И СФЕРЫ ПРОЯВЛЕНИЯ ПЕДАГОГИЧЕСКОГО МАСТЕРСТВА 239
Вопросы и задания 246
Литература для самостоятельной работы 246
ЛЕКЦИЯ 14. ДИАГНОСТИКА ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА 247
СУЩНОСТЬ ДИАГНОСТИКИ, ОБЪЕКТЫ И СУБЪЕКТЫ ДИАГНОСТИРОВАНИЯ 247
ФУНКЦИИ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ДИАГНОСТИКИ 249
МЕТОДОЛОГИЯ И МЕТОДЫ ДИАГНОСТИРОВАНИЯ 251
Вопросы и задания 255
Литература для самостоятельной работы 256
РАЗДЕЛ III СОДЕРЖАНИЕ ЦЕЛОСТНОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА 257
ЧАСТЬ 1. ТЕОРИЯ И СОДЕРЖАНИЕ ВОСПИТАНИЯ В ЦЕЛОСТНОМ УЧЕБНО-ПЕДАГОГИЧЕСКОМ ПРОЦЕССЕ 257
ЛЕКЦИЯ 15. ФОРМИРОВАНИЕ НАУЧНОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ У ШКОЛЬНИКОВ В ЦЕЛОСТНОМ УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОМ ПРОЦЕССЕ 257
СУЩНОСТЬ, НАЗНАЧЕНИЕ, ФУНКЦИИ МИРОВОЗЗРЕНИЯ 257
ФОРМИРОВАНИЕ У ШКОЛЬНИКОВ ОСНОВ НАУЧНОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ В УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОМ ПРОЦЕССЕ 259
ВОСПИТАТЕЛЬНАЯ ФУНКЦИЯ РЕЛИГИИ 264
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ КАК ЧАСТЬ ФОРМИРОВАНИЯ МИРОВОЗЗРЕНИЯ ШКОЛЬНИКОВ 265
ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ КАК ЧАСТЬ ФОРМИРОВАНИЯ МИРОВОЗЗРЕНИЯ ШКОЛЬНИКОВ 269
Вопросы и задания 273
Литература для самостоятельной работы 274
ЛЕКЦИЯ 16. ГРАЖДАНСКОЕ ВОСПИТАНИЕ ШКОЛЬНИКОВ В ЦЕЛОСТНОМ УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОМ ПРОЦЕССЕ 275
СУЩНОСТЬ, ФУНКЦИИ И СИСТЕМА ГРАЖДАНСКОГО ВОСПИТАНИЯ 275
ПАТРИОТИЧЕСКОЕ И ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНОЕ ВОСПИТАНИЕ 280
ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ГРАЖДАНСКОГО ВОСПИТАНИЯ 280
ПРАВОВОЕ ВОСПИТАНИЕ 283
Вопросы и задания 287
Литература для самостоятельной работы 288
ЛЕКЦИЯ 17. ТРУДОВОЕ ВОСПИТАНИЕ ШКОЛЬНИКОВ В ЦЕЛОСТНОМ УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОМ ПРОЦЕССЕ 289
СУЩНОСТЬ, ФУНКЦИИ ТРУДА И ТРУДОВОГО ВОСПИТАНИЯ 289
СИСТЕМА ТРУДОВОГО ВОСПИТАНИЯ 290
СТРУКТУРА И НРАВСТВЕННО-ЭСТЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ 299
ПРОЦЕССА ТРУДА 299
Вопросы и задания: 302
Литература для самостоятельной работы: 303
ЛЕКЦИЯ 18. НРАВСТВЕННОЕ ВОСПИТАНИЕ ШКОЛЬНИКОВ В ЦЕЛОСТНОМ УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОМ ПРОЦЕССЕ 304
МОРАЛЬ КАК ФОРМА ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ, ВОЗДЕЙСТВИЯ И ВОСПИТАНИЯ 304
СУЩНОСТЬ И «МЕХАНИЗМЫ» НРАВСТВЕННОГО ВОСПИТАНИЯ 306
СПЕЦИФИКА ПРОЦЕССА НРАВСТВЕННОГО ВОСПИТАНИЯ КРИТЕРИИ НРАВСТВЕННОЙ ВОСПИТАННОСТИ 315
Вопросы и задания 321
Литература для самостоятельной работы 321
ЛЕКЦИЯ 19. ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ ШКОЛЬНИКОВ В ЦЕЛОСТНОМ УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОМ ПРОЦЕССЕ 322
СУЩНОСТЬ И ФУНКЦИИ ЭСТЕТИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ 322
СУЩНОСТЬ, ЗАДАЧИ, СИСТЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ВОСПИТАНИЯ 325
ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ В ПРОЦЕССЕ ОБУЧЕНИЯ 329
ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ ВО ВНЕКЛАССНОЙ И ВНЕШКОЛЬНОЙ РАБОТЕ 331
КРИТЕРИИ ЭСТЕТИЧЕСКОЙ ВОСПИТАННОСТИ 333
Вопросы и задания 336
Литература для самостоятельной работы 336
ЛЕКЦИЯ 20. ФИЗИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ ШКОЛЬНИКОВ В ЦЕЛОСТНОМ УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОМ ПРОЦЕССЕ 337
СУЩНОСТЬ И ФУНКЦИИ ФИЗИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ 337
СУЩНОСТЬ И СИСТЕМА ФИЗИЧЕСКОГО ВОСПИТАНИЯ ШКОЛЬНИКОВ 339
ФИЗИЧЕСКИЕ И НРАВСТВЕННО-ЭСТЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПОЛОВОГО ВОСПИТАНИЯ ДЕТЕЙ 343
ФИЗИЧЕСКИЕ И НРАВСТВЕННЫЕ АСПЕКТЫ АНТИАЛКОГОЛЬНОГО И АНТИНИКОТИНОВОГО ВОСПИТАНИЯ 348
Вопросы и задания 352
Литература для самостоятельной работы 352
ЛЕКЦИЯ 21. СОЗНАТЕЛЬНАЯ ДИСЦИПЛИНА КАК РЕЗУЛЬТАТ ЦЕЛОСТНОГО УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА 353
СУЩНОСТЬ СОЗНАТЕЛЬНОЙ ДИСЦИПЛИНЫ 353
ВОЗРАСТНЫЕ АСПЕКТЫ ФОРМИРОВАНИЯ СОЗНАТЕЛЬНОЙ ДИСЦИПЛИНЫ 353
ПУТИ И СПОСОБЫ ФОРМИРОВАНИЯ СОЗНАТЕЛЬНОЙ ДИСЦИПЛИНЫ 356
Вопросы и задания 360
Литература для самостоятельной работы 360
ЧАСТЬ 2 ТЕОРИЯ ОБУЧЕНИЯ (ДИДАКТИКА) 361
ЛЕКЦИЯ 22. СОДЕРЖАНИЕ СРЕДНЕГО ОБЩЕГО ОБРАЗОВАНИЯ 361
ИСТОРИЧЕСКИЕ И СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ СРЕДНЕГО ОБЩЕГО ОБРАЗОВАНИЯ 361
СУЩНОСТЬ И ИСТОЧНИКИ СОДЕРЖАНИЯ ОБРАЗОВАНИЯ 365
ПРИНЦИПЫ ФОРМИРОВАНИЯ СОДЕРЖАНИЯ ОБЩЕГО СРЕДНЕГО ОБРАЗОВАНИЯ 367
Вопросы и задания 375
Литература для самостоятельной работы 375
ЛЕКЦИЯ 23. ОБУЧЕНИЕ КАК ПРОЦЕСС 376
УЧЕБНЫЙ ПЛАН ШКОЛЫ 376
КЛАССИФИКАЦИЯ УЧЕБНЫХ ПРЕДМЕТОВ 376
СУЩНОСТЬ, ФУНКЦИИ, СТРУКТУРА ШКОЛЬНЫХ 381
ПРОГРАММ И УЧЕБНИКОВ 381
СТРУКТУРА И ДИНАМИКА ПРОЦЕССА ОБУЧЕНИЯ 384
ДВИЖУЩИЕ СИЛЫ ПРОЦЕССА ОБУЧЕНИЯ 391
Вопросы и задания: 396
Литература для самостоятельной работы: 396
ЛЕКЦИЯ 24. ФОРМЫ ОРГАНИЗАЦИИ ПРОЦЕССА ОБУЧЕНИЯ 397
СУЩНОСТЬ, ФУНКЦИИ, ПРИРОДА УЧЕБНОЙ ФОРМЫ, ОСНОВНЫЕ И ОБЩИЕ ЭЛЕМЕНТЫ ЕЕ СТРУКТУРЫ 397
КЛАССНО-КАБИНЕТНАЯ, УРОЧНО-ПОЛИМОРФНАЯ СИСТЕМА ОБУЧЕНИЯ 401
ТИПЫ И СТРУКТУРЫ УРОКА И ДРУГИХ ФОРМ ПОЗНАВАТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ 404
ТИПЫ И СТРУКТУРА ФОРМ ОРГАНИЗАЦИИ ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ШКОЛЬНИКОВ 415
ТИПЫ И СТРУКТУРА ФОРМ ОРГАНИЗАЦИИ ТВОРЧЕСКИ-ПРАКТИЧЕСКОЙ И ФИЗКУЛЬТУРНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ШКОЛЬНИКОВ 419
ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ ФОРМ ОБУЧЕНИЯ 424
Вопросы и задания 426
Литература для самостоятельной работы 426
ЛЕКЦИЯ 25. МЕТОДЫ ОБУЧЕНИЯ 427
СУЩНОСТЬ, ПРИРОДА, ФУНКЦИИ МЕТОДОВ ОБУЧЕНИЯ 427
ПРИНЦИПЫ И СУЩНОСТЬ КЛАССИФИКАЦИИ МЕТОДОВ ОБУЧЕНИЯ 432
РАЗВЕРНУТАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПОЭТАПНЫХ МЕТОДОВ ОБУЧЕНИЯ 435
Вопросы и задания 451
Литература для самостоятельной работы 452
РАЗДЕЛ IV ПРОБЛЕМЫ НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ, ШКОЛОВЕДЕНИЯ И ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ НАУКИ 453
ЛЕКЦИЯ 26. ШКОЛА НА ПУТЯХ ПЕРЕСТРОЙКИ 453
ВОКРУГ РЕФОРМЫ ШКОЛЫ 1980-Х ГОДОВ 453
КРИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ «ПЕДАГОГИКИ СОТРУДНИЧЕСТВА» КАК «ИДЕОЛОГИИ ОБНОВЛЕНИЯ ШКОЛЫ» 458
КРИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ КОНЦЕПЦИИ ОБЩЕГО СРЕДНЕГО ОБРАЗОВАНИЯ ВРЕМЕННОГО НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО КОЛЛЕКТИВА «БАЗОВАЯ ШКОЛА» 463
Вопросы и задания 470
Литература для самостоятельной работы 471
ЛЕКЦИЯ 27. ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ШКОЛЫ И ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ НАУКИ В КОНЦЕ XX-НАЧАЛЕ XXI ВЕКА 472
СОВРЕМЕННОЕ НАПОЛНЕНИЕ НАУЧНЫХ ПРИНЦИПОВ ОРГАНИЗАЦИИ ШКОЛЫ И ПЕДАГОГИКИ 472
СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КОНЦЕПЦИЙ ОБЩЕГО СРЕДНЕГО ОБРАЗОВАНИЯ 478
ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ РАЗВИТИЯ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ НАУКИ И ЕЕ ВЗАИМОСВЯЗИ С ПРАКТИКОЙ 490
Вопросы и задания 498
Литература для самостоятельной работы 498

Next

Огромное Вам СПАСИБО за очень полезную информацию в статье. Очень понятно все изложено. Чувствуется, что проделана большая работа по анализу работы магазина eBay
- rootshell
  
  Спасибо вам и другим постоянным читателям моего блога. Без вас у меня не было бы достаточной мотивации, чтобы посвящать много времени ведению этого сайта. У меня мозги так устроены: люблю копнуть вглубь, систематизировать разрозненные данные, пробовать то, что раньше до меня никто не делал, либо не смотрел под таким углом зрения. Жаль, что только нашим соотечественникам из-за кризиса в России отнюдь не до шоппинга на eBay. Покупают на Алиэкспрессе из Китая, так как там в разы дешевле товары (часто в ущерб качеству). Но онлайн-аукционы eBay, Amazon, ETSY легко дадут китайцам фору по ассортименту брендовых вещей, винтажных вещей, ручной работы и разных этнических товаров.
  - Next
    
    В ваших статьях ценно именно ваше личное отношение и анализ темы. Вы этот блог не бросайте, я сюда часто заглядываю. Нас таких много должно быть. Мне на эл. почту пришло недавно предложение о том, что научат торговать на Амазоне и eBay. И я вспомнила про ваши подробные статьи об этих торг. площ. Перечитала все заново и сделала вывод, что курсы- это лохотрон. Сама на eBay еще ничего не покупала. Я не из России , а из Казахстана (г. Алматы). Но нам тоже лишних трат пока не надо. Желаю вам удачи и берегите себя в азиатских краях.
rootshell

Еще приятно, что попытки eBay по руссификации интерфейса для пользователей из России и стран СНГ, начали приносить плоды. Ведь подавляющая часть граждан стран бывшего СССР не сильна познаниями иностранных языков. Английский язык знают не более 5% населения. Среди молодежи — побольше. Поэтому хотя бы интерфейс на русском языке — это большая помощь для онлайн-шоппинга на этой торговой площадке. Ебей не пошел по пути китайского собрата Алиэкспресс, где совершается машинный (очень корявый и непонятный, местами вызывающий смех) перевод описания товаров. Надеюсь, что на более продвинутом этапе развития искусственного интеллекта станет реальностью качественный машинный перевод с любого языка на любой за считанные доли секунды. Пока имеем вот что (профиль одного из продавцов на ебей с русским интерфейсом, но англоязычным описанием):
https://uploads.disquscdn.com/images/7a52c9a89108b922159a4fad35de0ab0bee0c8804b9731f56d8a1dc659655d60.png