Публикации раздела Литература

24 строчки Александра Одоевского

П оэт и декабрист, драгун и разжалованный солдат - эта фигура литературной России пушкинских времен весьма любопытна, хотя и почти позабыта сегодня. Вспоминаем вместе с Софьей Багдасаровой.

Александр Одоевский. Акварель Н. Бестужева. 1833

Кто такой Одоевский

В день декабрьского восстания 1825 года это был молодой офицер из княжеского рода Рюриковичей, сын генерала - героя войны 1812 года. Красивый и богатый, талантливый и холостой, со звонким детским смехом и живой речью, постоянно бодрый и веселый. Основной чертой его характера была жизнерадостность.

В тайное общество он попал через дружбу с Рылеевым и Бестужевым. В роковой день заговора, как выяснило следствие, ничего такого Одоевский не сделал: находившись в состоянии умственного смятения, он просто бегал с пистолетом по площади, разговаривая с солдатами.

На допросах бедный 22-летний юноша показывал (впрочем, не совсем искренно, но очень испуганно), что членом тайного общества себя не считал, полагая всю эту историю шалостью и ребячеством. В крепости он сходил с ума.

«Он бегал, как запертый львенок в своей клетке, скакал через кровать или стул, говорил громко стихи и пел романсы. <...> Этот-то пыл физической деятельности и был причиною, что даже терпение брата Николая разбилось при попытках передать ему нашу азбуку. Едва брат начинал стучать ему азбуку, он тотчас отвечал таким неистовым набатом, колотя руками и ногами в стену, что брат в страхе отскакивал, чтоб не обнаружить нашего намерения».

М.А. Бестужев

Приговор был не слишком суровым - ему дали восемь лет каторги с последующим поселением в Сибири . На каторге и поселении он пробыл с 1827 по 1837 год. Потом по приказу царя поселение заменили службой на Кавказском фронте рядовым.

Там Одоевский, постаревший и облысевший, но не потерявший темперамента и нежных душевных порывов, хохочущий до исступления и пытавшийся обогнать в джигитовке казаков, провел два года. Его сослуживцами оказались Лермонтов и Лев Пушкин, прочитавший ему на память все стихи старшего брата. Умер он в 36-летнем возрасте от малярийной лихорадки в форте Лазаревском (в районе современного Сочи), могилу его вскоре разорили горцы, взявшие форт. Лермонтов посвятил его памяти трогательное стихотворение, где называл его «мой милый Саша!».

За что его помнят

В советское время, когда из образа декабристов был сделан культ, в честь него любили называть улицы: еще бы, один из блестящей плеяды поэтов-мучеников царского режима! Пожалуй, самая запоминающаяся строчка Одоевского - из его стихотворного ответа на послание А.С. Пушкина «Во глубине сибирских руд»:

Наш скорбный труд не пропадет,
Из искры возгорится пламя,
И просвещенный наш народ
Сберется под святое знамя.

В наши дни об этом поэте потихоньку забывают. Поразительно, но современники Одоевского тоже практически не знали, что он поэт. До декабрьского восстания он успел напечатать только две критические статьи, при его жизни в прессе появилось только одно стихотворение - «Сен-Бернар», и то без ведома автора. Только почти полвека спустя после смерти Одоевского, в 1883 году, декабрист барон Розен впервые собрал стихотворения своего покойного друга и напечатал их отдельной книгой.

Тогда критики, например Нестор Котляревский, писали, что, если б эти стихи были напечатаны в свое время, они бы заняли законное место в ряду тех искренних и неэффектных лирических стихотворений, какие писали другие авторы пушкинской эпохи.

Одоевский как ребус

Но самое любопытное в фигуре Одоевского - это запутанность наследия. Он не только почти не оставил напечатанных текстов - от него не осталось и автографов. Нашли только 24 строчки в паре писем да одно позднее стихотворение.

Александр Одоевский. 1824

Принципом Одоевского было отрицание самолюбия. Он никогда не записывал своих стихотворений - сочинял их наизусть и читал вслух друзьям, прекрасно импровизируя. Одоевский был как Гомер: признавал только устное творчество. Почти все сохранившиеся стихи Одоевского, кроме упомянутых выше автографов, были запомнены и записаны его друзьями (в том числе декабристами М.А. Бестужевым, П.А. Мухановым, И.И. Пущиным).

А если еще вспомнить, что сочинялись эти стихи (и хранились их списки) в суровых условиях сибирской каторги, то история становится еще запутанней. Кстати, при подготовке советского издания стихов Одоевского очень пригодились копии, нашедшиеся в секретных архивах Третьего отделения.

Розен попал на Кавказ в том же 1837 году и, наткнувшись на мечтательного поэта в Пятигорске, заставил его прочитать имевшиеся списки стихов и поправить в них ошибки. И даже в этом случае в его издание 1883 года попало множество непроверенных стихотворений из других источников. Поэтому советские литературоведы со временем отклонили авторство Одоевского у многих из них.

Что читать у Одоевского

Как бы ни хвалили критики 1880-х годов после выхода сборника Одоевского - этого вновь нашедшегося поэта золотого века русской литературы, великим современникам он, разумеется, уступает. Однако лучшие его произведения достаточно любопытны («Как я давно поэзию оставил», «Как недвижимы волны гор», «Тебя уж нет»).

Сосланный Одоевский называл свои стихи «песнями из гроба». Поражает его дума «Бал мертвецов», которую он сочинил, когда карету с арестантами провозили из крепости в ссылку мимо великолепно освещенного дворца Кочубеев, где веселилось все светское общество.

А в большой и в целом скучноватой поэме «Василько», которая посвящена ослеплению древнерусского князя, но написана под влиянием западноевропейского романтизма и похожа на рифмованного Вальтера Скотта, есть эффектная мистическая сцена. Главный злодей спускается в пещеру и общается с волхвами и ведьмами.

Хор жрецов

Грудных младенцев, непричастных
Греху отцов,
Несите, ведьмы и русалки,
Пред лик богов!
Мы на костре сожжем начатки
От их волос.
Чтоб сын славян богам славянским
Во славу рос.

Три ведьмы

Мы змеею зашипели
И как вихорь понеслись;
С визгом в теремы влетели
И детей из колыбели
Мы схватили и взвились .

Одоевский Владимир Федорович (1803–1869), князь, русский писатель, журналист, издатель, музыковед. Родился 30 июля (11 августа) 1803 (по другим сведениям, 1804) в Москве.

Последний потомок старинного княжеского рода. Отец его служил в должности директора Московского отделения Государственного банка, мать была крепостной крестьянкой. В 1822 Одоевский с отличием окончил Московский университетский благородный пансион, где ранее обучались П.Вяземский и П.Чаадаев, Никита Муравьев и Николай Тургенев. В студенческие годы на него оказали влияние профессора Московского университета философы-шеллингианцы И.И.Давыдов и М.Г.Павлов. С 1826 Одоевский служил в цензурном комитете министерства внутренних дел, был составителем нового цензурного устава 1828 года.

Будьте сами и человеком, и младенцем, для того, чтобы учить ребенка.

Одоевский Владимир Федорович

По переходе комитета в ведение министерства народного просвещения продолжил службу в должности библиотекаря. С 1846 – помощник директора Императорской публичной библиотеки и заведующий Румянцевским музеем, тогда находившимся в Санкт-Петербурге. С 1861 – сенатор.

Первым выступлением Одоевского в печати были переводы с немецкого, опубликованные в «Вестнике Европы» в 1821. Там же в 1822–1823 публикуются Письма к Лужницкому старцу, одно из которых, Дни досад, привлекло своим негодующим настроем внимание А.С.Грибоедова, который познакомился с Одоевским и оставался его близким другом до конца своей жизни. В юношеские годы Одоевский был дружен со своим старшим двоюродным братом, поэтом и будущим декабристом А.И.Одоевским, как о том свидетельствует его Дневник студента (1820–1821): «Александр был эпохою в моей жизни». Брат безуспешно пытался остеречь его от «глубокомысленных умозрений непонятного Шеллинга», однако кузен выказал твердость и независимость в суждениях.

В начале 1820-х годов Одоевский бывал на заседаниях «Вольного общества любителей российской словесности», где главенствовал Ф.Глинка, и входил в кружок переводчика и поэта С.Е.Раича, члена Союза благоденствия. Сблизился с В.Кюхельбекером и Д.Веневитиновым, вместе с которым (и с будущим видным славянофилом И.Киреевским) в 1823 создал кружок «Общество любомудрия», став его председателем. Как вспоминал один из «любомудров», в «Обществе» «господствовала немецкая философия»: ее самым деятельным и вдумчивым разъяснителем Одоевский оставался более двух десятилетий.

Жизнь их есть беспрерывная забота, никогда не достигающая своей цели, ибо они столько пекутся о средствах для жизни, что жить не успевают!

Одоевский Владимир Федорович

В 1824–1825 Одоевский с Кюхельбекером издают альманах «Мнемозина» (опубликовано 4 кн.), где печатаются, кроме самих издателей, А.С.Пушкин, Грибоедов, Е.А.Баратынский, Н.М.Языков. Участник издания Н.Полевой писал впоследствии: «Там были неведомые до того взгляды на философию и словесность... Многие смеялись над «Мнемозиною», другие задумывались». Именно «задумываться» и учил Одоевский; даже его опубликованный в альманахе горестный этюд светских нравов Елладий В.Г.Белинский назвал «задумчивой повестью».

К открывшимся после событий декабря 1825 замыслам заговорщиков, со многими из которых Одоевский был дружен или близко знаком, он отнесся с грустным пониманием и безоговорочным осуждением. Однако николаевскую расправу с декабристами осудил гораздо резче, хотя и был готов безропотно разделить участь друзей-каторжников. Следственная комиссия не сочла его для этого «достаточно виновным», и он был предоставлен самому себе.

В конце 1820-х – начале 1830-х годов Одоевский ревностно исполнял служебные обязанности, педантично пополнял свои необъятные знания, вырабатывал мировоззрение и создавал свой главный опыт в области художественной словесности – философский роман Русские ночи, завершенный к 1843 и изданный в 1844 в составе трех томов Сочинений князя В.Ф.Одоевского. Роман, по сути дела, представляет собой приговор немецкой философии от лица русской мысли, выраженный во внешне прихотливом и чрезвычайно последовательном чередовании диалогов и притч: европейская мысль объявляется неспособной разрешить важнейшие вопросы российской жизни и всемирного бытия.

Как пар, не находя себе выхода, рвет котлы и машины, так точно и мысль, задержанная в своем нормальном развитии, перестает быть созидательным началом и обращается в разрушение.

Одоевский Владимир Федорович

Вместе с тем роман Русские ночи содержит исключительно высокую оценку творчества Шеллинга: «В начале ХIХ века Шеллинг был тем же, чем Христофор Колумб в ХV, он открыл человеку неизвестную часть его мира... его душу». Уже в 1820-х годах, переживая увлечение философией искусства Шеллинга, Одоевский написал ряд статей, посвященных проблемам эстетики. Но увлечение Шеллингом в духовной биографии Одоевского далеко не единственное. В 1830-е годы он находился под сильным влиянием идей новоевропейских мистиков Сен-Мартена, Арндта, Портриджа, Баадера и др. В дальнейшем Одоевский изучал патристику, проявляя, в частности, особый интерес к традиции исихазма. Результатом многолетних размышлений о судьбах культуры и смысле истории, о прошлом и будущем Запада и России стали Русские ночи.

«Односторонность есть яд нынешних обществ и причина всех жалоб, смут и недоумений», – утверждал Одоевский в Русских ночах. Эта универсальная односторонность, считал он, есть следствие рационалистического схематизма, не способного предложить сколько-нибудь полное и целостное понимание природы, истории и человека. По Одоевскому, только познание символическое может приблизить познающего к постижению «таинственных стихий, образующих и связующих жизнь духовную и жизнь вещественную». Для этого, пишет он, «естествоиспытатель воспринимает произведения вещественного мира, эти символы вещественной жизни, историк – живые символы, внесенные в летописи народов, поэт – живые символы души своей». Мысли Одоевского о символическом характере познания близки общей традиции европейского романтизма, в частности теории символа Шеллинга (в его философии искусства) и учению Ф.Шлегеля и Ф.Шлейермахера об особой роли в познании герменевтики – искусства понимания и интерпретации. Человек, по Одоевскому, в буквальном смысле живет в мире символов, причем это относится не только к культурно-исторической, но и к природной жизни: «В природе все есть метафора одно другого».

Сущностно символичен и сам человек. В человеке, утверждал мыслитель-романтик, «слиты три стихии – верующая, познающая и эстетическая». Эти начала могут и должны образовывать гармоническое единство не только в человеческой душе, но и в общественной жизни. Именно подобной цельности не обнаруживал Одоевский в современной цивилизации. Считая, что США олицетворяют вполне возможное будущее человечества, Одоевский с тревогой писал о том, что на этом «передовом» рубеже происходит уже «полное погружение в вещественные выгоды и полное забвение других, так называемых бесполезных порывов души».

Кому недоступно убеждение (дело труднейшее), на того можно подействовать нравственным влиянием.

Одоевский Владимир Федорович

В то же время он никогда не был противником научного и технического прогресса. На склоне лет Одоевский писал: «То, что называют судьбами мира, зависит в эту минуту от того рычажка, который изобретается каким-то голодным оборвышем на каком-то чердаке в Европе или в Америке и которым решается вопрос об управлении аэростатами». Бесспорным фактом для него было и то, что «с каждым открытием науки одним из страданий человеческих делается меньше». Однако в целом, несмотря на постоянный рост цивилизационных благ и мощь технического прогресса, западная цивилизация, по убеждению Одоевского, из-за «одностороннего погружения в материальную природу» может предоставить человеку лишь иллюзию полноты жизни. За бегство от бытия в «мир грез» современной цивилизации человеку рано или поздно приходится расплачиваться. Неизбежно наступает пробуждение, которое приносит с собой «невыносимую тоску».

Отстаивая свои общественные и философские взгляды, Одоевский нередко вступал в полемику как с западниками, так и со славянофилами. В письме лидеру славянофилов А.С.Хомякову (1845) он писал: «Странная моя судьба, для вас я западный прогрессист, для Петербурга – отъявленный старовер-мистик; это меня радует, ибо служит признаком, что я именно на том узком пути, который один ведет к истине».

Изданию романа Русские ночи предшествовали многие творческие свершения: в 1833 были изданы Пестрые сказки с красным словцом, собранные Иринеем Модестовичем Гомозейкою (эту словесную маску Одоевский использовал до конца дней), которые произвели чрезвычайное впечатление на Н.В.Гоголя и предвосхитили образность и тональность его Носа, Невского проспекта и Портрета. В 1834 отдельно опубликован Городок в табакерке, одна из лучших во всей мировой словесности литературных сказок, выдерживающая сравнение с андерсеновскими и ставшая непременным чтением русских детей. Появились несколько романтических повестей, начиная с Последнего квартета Бетховена, опубликованного в 1831 в альманахе «Северные цветы».

Молодость – такой недостаток, который с каждым днем проходит.

Одоевский Владимир Федорович

Гоголь писал о них: «Воображения и ума – куча! Это ряд психологических явлений, непостижимых в человеке!» Речь идет, помимо Квартета, о повестях Opere del Cavaliere Giambatista Piranese и Себастиан Бах – в особенности о последней. Впоследствии их дополнила, по выражению поэтессы К.Павловой, «российская гофманиана»: повести Сегелиель, Косморама, Сильфида, Саламандра. Правда, пригласив Одоевского к ближайшему сотрудничеству в затеянном журнале «Современник», Пушкин писал: «Конечно, княжна Зизи имеет более истины и занимательности, нежели Сильфида. Но всякое даяние Ваше благо». Княжна Мими (1834) и Княжна Зизи (1835) – светские повести Ооевского, продолжающие намеченную еще в Елладии линию «метафизической сатиры». Взяв на себя еще при жизни Пушкина хлопоты по изданию второй книги «Современника», Одоевский после его смерти единолично выпустил седьмую. «Современник» продержался до вмешательства Белинского только благодаря Одоевскому.

Между тем Одоевский продолжает намеченное в Пестрых сказках и Городке в табакерке: изданные в 1838 Сказки и повести для детей дедушки Иринея становятся хрестоматийным детским чтением. Успех ободряет Одоевского, и он развивает его, предприняв в 1843 издание «народного журнала», т.е. периодического сборника «Сельское чтение»: в 1843–1848 опубликованы 4 книги, переизданные (до 1864) 11 раз. По свидетельству Белинского, Одоевский породил «целую литературу книг для простонародия». В статьях издания Одоевский под маской дяди (а позднее «дедушки») Иринея говорил о сложнейших вопросах простым народным языком, которым восхищался В.Даль. Из свершений Одоевского 1830-х годов надо отметить еще его пьесу Хорошее жалованье (1838) – сцены из чиновничьего быта, явственно предвосхищающие А.Н.Островского.

Интересные факты из жизни русского писателя и мыслителя эпохи романтизма, одного из основоположника русского музыкознания изложены этой статье.

Одоевский биография интересные факты

В 1803 году, в городе Москва родился князь Владимир Одоевский, которому уготована судьба писателя, философа, музыковеда. Князь Федор Одоевский, его отец, служил директором в Московском отделении Государственного банка, а мать Владимира была крепостной крестьянкой. В раннем возрасте, оставшись сиротой, Одоевского воспитывалв опекун — двоюродной дядя по линии отца, генерал Дмитрий Закревский

Одоевский совместно с Вильгельмом Кюхельбекером издавали альманах «Мнемозина», в котором публиковались произведения Грибоедова, Пушкина, Языкова и Баратынского

Владимир Федорович пытался написать роман, но так и не закончил работу над ним

В 1823 году Одоевский и его друзья, среди которых были Иван Киреевский, Александр Кошелев, Дмитрий Веневитинов и Николай Рожалин, создали свой собственный кружок - «Общество любомудрия»

Интересные факты из жизни Одоевского: В 1837 году Владимир Одоевский начал работу над утопическим романом под названием «4338-й год: Петербургские письма». В данном произведении Владимир Федорович предсказал будущее, а именно появление таких современных благ цивилизации, как — возможность перемещения в космическом пространстве, ксерокопирование и Интернет

Большое количество своего времени Одоевский посвятил благотворительности . Благодаря стараниям писателя было отремонтировано и приведено в порядок множество детских домов, построено несколько больниц (в том числе и детских), а также им было организовано Общество посещения бедных

Владимир Федорович Одоевский (краткая биография представлена в этой статье) - журналист, писатель, князь, музыковед, издатель и Один из самых ярких представителей русского романтизма.

Учёба

Одоевский Владимир Федорович, биография которого хорошо известна поклонникам его творчества, родился в Москве в 1803 году. Он стал последним потомком древнего княжеского рода. Мать будущего писателя была крепостной крестьянкой, а отец - дворянином. Он работал директором в Московском отделении Государственного банка. В 1822 году Владимир с отличием окончил Московский благородный пансион, где до него учились Н. Тургенев, П. Чаадаев и В студенческие годы на молодого человека оказали существенное влияние профессора и М. Г. Павлов, исповедовавшие взгляды философов-шеллингианцев.

Первые публикации

Владимир Одоевский, биография которого насыщена интересными событиями, начал публиковаться с 1821 года. Это были не авторские произведения, а переводы с немецкого, но редактор «Вестника Европы» был не против и с удовольствием одобрил их в печать. В 1822-1823 годах там же публикуются «Письма к Лужницкому старику». Одно из писем под названием «Дни досад» привлекло внимание А. С. Грибоедова. Он познакомился с Одоевским и стал его добрым другом до конца жизни. Также Владимир дружил со своим двоюродным братом А. И. Одоевским, который в будущем станет поэтом и декабристом. Вот что Владимир написал о брате в своём студенческом дневнике: «Александр был в моей жизни целой эпохой». Брат пытался убедить его отказаться от «глубокомысленных умозрений какого-то непонятного Шеллинга», но кузен был твёрд и независим в собственных суждениях.

«Общество любомудрия» и «Мнемозина»

В начале 1820-х годов Владимир посещал заседания «Общества любителей русской словесности», которое возглавлял Ф. Глинка, а также вступил в кружок поэта и переводчика С. Е. Раича. Сблизился с И. Киреевским, Д. Веневитиновым и В. Кюхельбекером. С первыми двумя в 1823 году писатель Одоевский, биография которого является примером для подражания, организовал «Общество любомудрия» и стал его председателем. По воспоминаниям одного из членов, в кружке «царила немецкая философия»: её самым вдумчивым и деятельным разъяснителем писатель оставался больше 20 лет.

В 1824-1825 годах Кюхельбекер и Одоевский выпускают альманах «Мнемозина», где, кроме самих издателей, печатаются Н. М. Языков, Е. А. Баратынский, А. С. Грибоедов, А. С. Пушкин и Н. Полевой. Последний потом написал: «В альманахе были необычные, свежие взгляды на словесность и философию… Кто-то смеялся над "Мнемозиной", а кто-то задумывался». Именно «задумываться» и учил Одоевский Владимир Федорович, биография которого была хорошо известна его современникам. Даже известный критик В. Г. Белинский охарактеризовал его этюд «Елладий», как «задумчивую повесть».

Отношение к декабристам

В 1825 году биография Одоевского была омрачена таким известным событием, как Он отнёсся к нему с безоговорочным осуждением и грустным пониманием, ведь со многими заговорщиками писатель дружил или был близко знаком. Владимир жёстко осудил николаевскую расправу над товарищами и готовился разделить их участь. Но следственная комиссия не предъявила ему никаких обвинений.

«Русские ночи»

В конце 1820-х годов биография Одоевского ознаменовывается началом работы над главным философским романом его жизни под названием «Русские ночи». Владимир завершит его в 1843 году. А в 1844 году роман выйдет в составе трёх томов сочинений В. Ф. Одоевского. «Русские ночи», по сути, являются приговором немецкой философии от лица российской мысли. Данный вердикт выражался в чрезвычайно последовательном и внешне прихотливом чередовании притч и диалогов: европейская мысль объявлялась неспособной разрешить главные вопросы всемирного бытия и русской жизни в частности.

Вместе с тем в «Русских ночах» содержится исключительно высокая оценка творчества Шеллинга: «Можно сказать, что Шеллинг в начале 19-го века был, как Колумб в 15-м: он открыл человеку доселе неизвестную его часть… душу». Ещё в 1820-х годах, находясь под влиянием Владимир написал несколько статей, посвящённых проблемам эстетики. Но немецкая философия - далеко не единственное увлечение, которое включает в себя духовная биография Одоевского. В 1830 г. писатель ознакомился с идеями новоевропейских мистиков: Баадера, Портриджа, Арндта, Сен-Мартена и др. В дальнейшем Владимир изучал патристику, особо интересуясь традициями исихазма. Многолетние размышления князя о смысле истории, судьбах культуры, прошлом и будущем России и Запада воплотились в его философском романе.

Символизм «Русских ночей»

«Односторонность является ядом нынешнего общества и причиной всех недоумений, смут и жалоб», - писал князь в «Русских ночах». По его мнению, эта универсальная односторонность появилась вследствие рационалистического схематизма, который просто неспособен предложить целостное и полное понимание человека, истории и природы. По Одоевскому, только символическое познание приближает людей к постижению «таинственных сил, связывающих жизнь вещественную и жизнь духовную». Для этого, пишет князь, «естествоиспытатель воспринимает произведения как знаки вещественного мира, поэт - живые знаки собственной души, а историк - живые знаки, внесённые в летописи народов». Мысли писателя о символическом характере познания согласуются с общей традицией европейского романтизма. В частности с теорией Шеллинга в сфере философии искусства и учениями Ф. Шлейермахера и Ф. Шлегеля, которые подчёркивали особую роль познания в герменевтике - искусстве интерпретации и понимания. Владимир считал, что человек в буквальном смысле живёт в мире символов, причём это относится как к природной, так и к культурно-исторической жизни.

Отношение к прогрессу

Биография Одоевского, краткое содержание которой знают все школьники старших классов, не содержит никаких событий, свидетельствующих о неприятии им технического и научного прогресса. То есть писатель не был его противником. На склоне лет князь писал: «То, что именуют судьбами мира, в данную минуту может зависеть от рычага, изобретённого каким-нибудь оборванцем на чердаке в Америке или Европе, посредством которого решаются вопросы, связанные с управлением аэростатами». Также Владимир считал бесспорным фактом то, что «с каждым научным открытием на одно человеческое страдание становится меньше». Однако в общем, несмотря на силу технического прогресса и бурный рост различных общественных благ, западная цивилизация, по мнению писателя, из-за «одностороннего погружения в материальную среду» может дать человеку только иллюзию полной продуктивной жизни. За уход из бытия в мир грёз современной цивилизации, человек рано или поздно будет расплачиваться. А вместе с пробуждением к нему придёт «невыносимая тоска». Вполне логично, если бы на этой фразе завершилась краткая биография Одоевского. Но есть ещё ряд интересных событий в жизни писателя.

Полемика

Биография Одоевского, краткое содержание которой есть во многих литературных энциклопедиях, насчитывает много полемик как со слявянофилами, так и с западниками. В этом нет ничего удивительного, ведь Владимир всегда отстаивал свои философские и общественные взгляды. В 1845 году в письме к А. С. Хомякову (лидеру славянофилов) князь писал: «Моя судьба очень странная: вы считаете меня западным прогрессистом, а петербуржцы - отъявленным старовером-мистиком. Эти факты меня радуют, так как служат признаком того, что я нахожусь на пути к истине».

События до «Русских ночей»

До издания романа «Русские ночи» биография Одоевского, краткое содержание которой вы сейчас читаете, ознаменовалась рядом творческих свершений. В 1833 году были опубликованы «Пёстрые сказки», собранные Иринеем Гомозейкою (этой словесной маской Владимир пользовался до конца жизни), которые впечатлили Н. В. Гоголя и предвосхитили тональность и образность его «Портрета», «Невского проспекта» и «Носа». В 1834 году вышла в свет сказка «Городок в табакерке», ставшая лучшим произведением во всей мировой словесности. Она на равных конкурировала с андерсеновскими рассказами и быстро полюбилась русским детям. Появились романтические повести, самая яркая из которых - «Последний квартет Бетховена». Она вышла в альманахе «Северные цветы» в 1831 году.

Русская литература XIX века

Владимир Федорович Одоевский

Биография

ОДОЕВСКИЙ, ВЛАДИМИР ФЕДОРОВИЧ (1803−1869), князь, русский писатель, журналист, издатель, музыковед. Родился 30 июля (11 августа) 1803 (по другим сведениям, 1804) в Москве. Последний потомок старинного княжеского рода. Отец его служил в должности директора Московского отделения Государственного банка, мать была крепостной крестьянкой. В 1822 Одоевский с отличием окончил Московский университетский благородный пансион, где ранее обучались П. Вяземский и П. Чаадаев, Никита Муравьев и Николай Тургенев. В студенческие годы на него оказали влияние профессора Московского университета философы-шеллингианцы И. И. Давыдов и М. Г. Павлов. С 1826 Одоевский служил в цензурном комитете министерства внутренних дел, был составителем нового цензурного устава 1828 года. По переходе комитета в ведение министерства народного просвещения продолжил службу в должности библиотекаря. С 1846 - помощник директора Императорской публичной библиотеки и заведующий Румянцевским музеем, тогда находившимся в Санкт-Петербурге. С 1861 - сенатор.

Первым выступлением Одоевского в печати были переводы с немецкого, опубликованные в «Вестнике Европы» в 1821. Там же в 1822-1823 публикуются Письма к Лужницкому старцу, одно из которых, Дни досад, привлекло своим негодующим настроем внимание А. С. Грибоедова, который познакомился с Одоевским и оставался его близким другом до конца своей жизни. В юношеские годы Одоевский был дружен со своим старшим двоюродным братом, поэтом и будущим декабристом А. И. Одоевским, как о том свидетельствует его Дневник студента (1820−1821): «Александр был эпохою в моей жизни». Брат безуспешно пытался остеречь его от «глубокомысленных умозрений непонятного Шеллинга», однако кузен выказал твердость и независимость в суждениях. В начале 1820-х годов Одоевский бывал на заседаниях «Вольного общества любителей российской словесности», где главенствовал Ф. Глинка, и входил в кружок переводчика и поэта С. Е. Раича, члена Союза благоденствия. Сблизился с В. Кюхельбекером и Д. Веневитиновым, вместе с которым (и с будущим видным славянофилом И. Киреевским) в 1823 создал кружок «Общество любомудрия», став его председателем. Как вспоминал один из «любомудров», в «Обществе» «господствовала немецкая философия»: ее самым деятельным и вдумчивым разъяснителем Одоевский оставался более двух десятилетий.

В 1824-1825 Одоевский с Кюхельбекером издают альманах «Мнемозина» (опубликовано 4 кн.), где печатаются, кроме самих издателей, А. С. Пушкин, Грибоедов, Е. А. Баратынский, Н. М. Языков. Участник издания Н. Полевой писал впоследствии: «Там были неведомые до того взгляды на философию и словесность… Многие смеялись над „Мнемозиною“, другие задумывались». Именно «задумываться» и учил Одоевский; даже его опубликованный в альманахе горестный этюд светских нравов Елладий В. Г. Белинский назвал «задумчивой повестью».

К открывшимся после событий декабря 1825 замыслам заговорщиков, со многими из которых Одоевский был дружен или близко знаком, он отнесся с грустным пониманием и безоговорочным осуждением. Однако николаевскую расправу с декабристами осудил гораздо резче, хотя и был готов безропотно разделить участь друзей-каторжников. Следственная комиссия не сочла его для этого «достаточно виновным», и он был предоставлен самому себе.

В конце 1820-х - начале 1830-х годов Одоевский ревностно исполнял служебные обязанности, педантично пополнял свои необъятные знания, вырабатывал мировоззрение и создавал свой главный опыт в области художественной словесности - философский роман Русские ночи, завершенный к 1843 и изданный в 1844 в составе трех томов Сочинений князя В. Ф. Одоевского. Роман, по сути дела, представляет собой приговор немецкой философии от лица русской мысли, выраженный во внешне прихотливом и чрезвычайно последовательном чередовании диалогов и притч: европейская мысль объявляется неспособной разрешить важнейшие вопросы российской жизни и всемирного бытия.

Вместе с тем роман Русские ночи содержит исключительно высокую оценку творчества Шеллинга: «В начале ХIХ века Шеллинг был тем же, чем Христофор Колумб в ХV, он открыл человеку неизвестную часть его мира… его душу». Уже в 1820-х годах, переживая увлечение философией искусства Шеллинга, Одоевский написал ряд статей, посвященных проблемам эстетики. Но увлечение Шеллингом в духовной биографии Одоевского далеко не единственное. В 1830-е годы он находился под сильным влиянием идей новоевропейских мистиков Сен-Мартена, Арндта, Портриджа, Баадера и др. В дальнейшем Одоевский изучал патристику, проявляя, в частности, особый интерес к традиции исихазма. Результатом многолетних размышлений о судьбах культуры и смысле истории, о прошлом и будущем Запада и России стали Русские ночи.

«Односторонность есть яд нынешних обществ и причина всех жалоб, смут и недоумений», - утверждал Одоевский в Русских ночах. Эта универсальная односторонность, считал он, есть следствие рационалистического схематизма, не способного предложить сколько-нибудь полное и целостное понимание природы, истории и человека. По Одоевскому, только познание символическое может приблизить познающего к постижению «таинственных стихий, образующих и связующих жизнь духовную и жизнь вещественную». Для этого, пишет он, «естествоиспытатель воспринимает произведения вещественного мира, эти символы вещественной жизни, историк - живые символы, внесенные в летописи народов, поэт - живые символы души своей». Мысли Одоевского о символическом характере познания близки общей традиции европейского романтизма, в частности теории символа Шеллинга (в его философии искусства) и учению Ф. Шлегеля и Ф. Шлейермахера об особой роли в познании герменевтики - искусства понимания и интерпретации. Человек, по Одоевскому, в буквальном смысле живет в мире символов, причем это относится не только к культурно-исторической, но и к природной жизни: «В природе все есть метафора одно другого».

Сущностно символичен и сам человек. В человеке, утверждал мыслитель-романтик, «слиты три стихии - верующая, познающая и эстетическая». Эти начала могут и должны образовывать гармоническое единство не только в человеческой душе, но и в общественной жизни. Именно подобной цельности не обнаруживал Одоевский в современной цивилизации. Считая, что США олицетворяют вполне возможное будущее человечества, Одоевский с тревогой писал о том, что на этом «передовом» рубеже происходит уже «полное погружение в вещественные выгоды и полное забвение других, так называемых бесполезных порывов души». В то же время он никогда не был противником научного и технического прогресса. На склоне лет Одоевский писал: «То, что называют судьбами мира, зависит в эту минуту от того рычажка, который изобретается каким-то голодным оборвышем на каком-то чердаке в Европе или в Америке и которым решается вопрос об управлении аэростатами». Бесспорным фактом для него было и то, что «с каждым открытием науки одним из страданий человеческих делается меньше». Однако в целом, несмотря на постоянный рост цивилизационных благ и мощь технического прогресса, западная цивилизация, по убеждению Одоевского, из-за «одностороннего погружения в материальную природу» может предоставить человеку лишь иллюзию полноты жизни. За бегство от бытия в «мир грез» современной цивилизации человеку рано или поздно приходится расплачиваться. Неизбежно наступает пробуждение, которое приносит с собой «невыносимую тоску».

Отстаивая свои общественные и философские взгляды, Одоевский нередко вступал в полемику как с западниками, так и со славянофилами. В письме лидеру славянофилов А. С. Хомякову (1845) он писал: «Странная моя судьба, для вас я западный прогрессист, для Петербурга - отъявленный старовер-мистик; это меня радует, ибо служит признаком, что я именно на том узком пути, который один ведет к истине».

Изданию романа Русские ночи предшествовали многие творческие свершения: в 1833 были изданы Пестрые сказки с красным словцом, собранные Иринеем Модестовичем Гомозейкою (эту словесную маску Одоевский использовал до конца дней), которые произвели чрезвычайное впечатление на Н. В. Гоголя и предвосхитили образность и тональность его Носа, Невского проспекта и Портрета. В 1834 отдельно опубликован Городок в табакерке, одна из лучших во всей мировой словесности литературных сказок, выдерживающая сравнение с андерсеновскими и ставшая непременным чтением русских детей. Появились несколько романтических повестей, начиная с Последнего квартета Бетховена, опубликованного в 1831 в альманахе «Северные цветы». Гоголь писал о них: «Воображения и ума - куча! Это ряд психологических явлений, непостижимых в человеке!» Речь идет, помимо Квартета, о повестях Opere del Cavaliere Giambatista Piranese и Себастиан Бах - в особенности о последней. Впоследствии их дополнила, по выражению поэтессы К. Павловой, «российская гофманиана»: повести Сегелиель, Косморама, Сильфида, Саламандра. Правда, пригласив Одоевского к ближайшему сотрудничеству в затеянном журнале «Современник», Пушкин писал: «Конечно, княжна Зизи имеет более истины и занимательности, нежели Сильфида. Но всякое даяние Ваше благо». Княжна Мими (1834) и Княжна Зизи (1835) - светские повести Ооевского, продолжающие намеченную еще в Елладии линию «метафизической сатиры». Взяв на себя еще при жизни Пушкина хлопоты по изданию второй книги «Современника», Одоевский после его смерти единолично выпустил седьмую. «Современник» продержался до вмешательства Белинского только благодаря Одоевскому. Между тем Одоевский продолжает намеченное в Пестрых сказках и Городке в табакерке: изданные в 1838 Сказки и повести для детей дедушки Иринея становятся хрестоматийным детским чтением. Успех ободряет Одоевского, и он развивает его, предприняв в 1843 издание «народного журнала», т. е. периодического сборника «Сельское чтение»: в 1843-1848 опубликованы 4 книги, переизданные (до 1864) 11 раз. По свидетельству Белинского, Одоевский породил «целую литературу книг для простонародия». В статьях издания Одоевский под маской дяди (а позднее «дедушки») Иринея говорил о сложнейших вопросах простым народным языком, которым восхищался В.Даль. Из свершений Одоевского 1830-х годов надо отметить еще его пьесу Хорошее жалованье (1838) - сцены из чиновничьего быта, явственно предвосхищающие А. Н. Островского. В 1850-1860-х годах Одоевский занимается историей и теорией «исконной великоросской музыки»: впоследствии публикуются его работы К вопросу о древнерусском песнопении (1861) и Русская и так называемая общая музыка (1867). Его считают и утверждают поборником официозной «народности»; между тем он пишет: «Народность - одна из наследственных болезней, которою умирает народ, если не подновит своей крови духовным и физическим сближением с другими народами». Сказавший во всеуслышание эти слова сановник и князь-рюрикович был занят в ту пору составлением исторического исследования о царствовании Александра II О России во второй половине XIX века. Органическим (в духе Шеллинга) приобщением российской культуры к европейской и был всю жизнь занят Одоевский. За два года до своей смерти он ответил на статью-прокламацию И. С. Тургенева Довольно! скромной и твердой программой деятельности русского просветительства под названием Не довольно! Умер Одоевский в Москве 27 февраля (11 марта) 1869.

Владимир Федорович Одоевский, русский князь, писатель, родился 11 августа 1803 года в Москве в семье чиновника, потомка старинного княжеского рода.

В 1822 году Одоевский с отличием оканчивает благородный пансион Московского университета. Первые упоминания Одоевского в печати появляются еще во время учебы в пансионе, когда в 1821 году он делает переводы с немецкого языка для журнала «Вестник Европы». На формирование личности Одоевского сильное влияние оказывает его двоюродный брат Александр, шеллингианец и будущий декабрист. В начале 1820-х годов, Одоевский знакомится с Вильгельмом Кюхельбекером и Александром Грибоедовым, в соавторстве с которыми в 1824 году издает альманах «Мнемозина».

В 1825 году, после попытки государственного переворота, Одоевский проходит по следствию в деле декабристов, так как со многими из них он был дружен или знаком. Однако следственная комиссия отпускает князя, сочтя его недостаточно виновным.

В 1834 году Одоевский публикует одну из лучших детских сказок в России – «Городок в табакерке», которую современники сравнивают с работами Андерсена. В этот период жизни Одоевский увлекается европейскими мистическими практиками – алхимией и натуральной магией. В 1837 году он работает над неоконченным романом-утопией «4338-й год», в котором предсказывает такие аспекты современной жизни как интернет, мобильная связь, авиапутешествия и освоение космоса.

После смерти Пушкина в 1837 году, Одоевский единолично выпускает седьмой том журнала «Современник». В 1844 году Одоевский издает свою magnum opus – философский роман «Русские ночи», в котором писатель критикует немецкую философию с позиции «русского» миропонимания. Философ приходит к выводу, что европейские методы не пригодны для решения проблем русского общества.

В 1861 году Одоевский окончательно разочаровывается в мистицизме, признает ценность европейского естествознания и начинает пропагандировать народное просвещение. Кроме литературных и философских изысканий, Одоевский так же работает над теорией музыки. Философ становится основоположником русского музыковедения, работает над вопросами музыкальной акустики, конструирует энгармонический клавицин.